...Имеются человеческие жертвы - Фридрих Незнанский Страница 42

Он не хотел обижать, не хотел разочаровывать их. Он и сам, если и не на половину, то уж точно на четверть заделался газетчиком, хоть и не таким шу­стрым, оперативным профи, как эта настырная ко­манда. А потому знал, как трудно достается хлеб людям их профессии. Но в то же время он знал и то, как подло и вероломно умеют они вывернуть и извратить любое сорвавшееся с языка слово, сколь­ко могут присочинить, а то и просто выдумать ради своего пресловутого «жарева», и никоим образом не хотел попасться на чей-то припрятанный крючок.

Услышав насчет племянницы, журналистская шатия-братия дружно разулыбалась, давая понять, что все они ребята с головой и оценили его несклад­ный юмор. Он тоже чуть улыбнулся:

— Возможно, некоторые из вас знают, что я, грешным делом, тоже пописываю иногда в одной весьма уважаемой газете. Так что даю вам слово, как товарищ по ремеслу, что, как только представится малейшая законная возможность, немедленно опо­вещу вас обо всем интересном самыми первыми. Помимо своего начальства, разумеется. Но пока, друзья, войдите в мое положение. Наверняка на текущий момент вы знаете намного больше меня. И вполне допускаю, что это я, а не вы должен рассчи­тывать и надеяться на вашу, как теперь говорят, информационную поддержку. Поэтому хочу верить в наше плодотворное взаимополезное сотрудниче­ство. И еще один момент: я имею обыкновение самым внимательным образом просматривать прес­су. Так что прошу запомнить: если я обнаружу в какой-нибудь газете или телепередаче заведомую химию или туфту, и ваше издание, и ваш канал и лично тех, за чьей подписью пойдут липовые мате­риалы, немедленно занесу в свой черный список. Прощайте, желаю вам успехов! Надо ехать разби­раться, что у вас тут за дела. Работы, думаю, тут будет невпроворот. Засим позвольте поблагодарить вас за внимание и откланяться.

Он поклонился, покрепче ухватил ручку своего «дипломата», поправил на плече широкий ремень большой дорожной сумки и двинулся образовав­шимся коридором к широким стеклянным дверям аэровокзала, туда, где их ждала машина областной прокуратуры. На душе было противно и горько во рту. Вся эта болтология с представителями средств массовой информации, разумеется, была звуком пустым. И наврут, и наплетут, и выставят в каком- нибудь смехотворно-идиотском виде. Но дело было, конечно, не в этом... Главное; что тот, кто хотел, получил интересовавшую его информацию: их по­ртреты, что называется, в фас и профиль. Не могли же они прикрываться газетками, как какие-нибудь пойманные с поличным щипачи-карманники или путаны из ресторанов.

День уже клонился к вечеру, и устраивать пред­полагавшуюся вводную встречу и совещание для общего ознакомления и определения самых первых шагов, разумеется, было уже поздно. То есть он, конечно, напрягся бы и не прогнулся... Но когда он намекнул о своих намерениях, посланные встречать его местные кадры так поскучнели и сделали такие большие глаза, что Александр Борисович махнул рукой. Встречавшие оживились и немедленно вы-

ступили с контрпредложением направиться в некое хорошее место, помянуть погибших, а заодно отме­тить их прибытие и обмыть, как и положено рус­ским людям, будущие успехи их совместного пред­приятия, но Турецкий, переглянувшись со своими, только пожал плечами и сообщил, что, к великому сожалению, от столь любезного приглашения вы­нужден уклониться, поскольку вот уже семь лет в рот не берет, а грядущие успехи непременно надо будет как-нибудь отметить по завершении сего на­чинания, если они будут, конечно, эти самые успе­хи. А авансы тут ни к чему, порочная практика, и уж тем более для таких суеверных чудаков, как он, их покорный слуга Турецкий. И уж тем более в этот день, когда на мостовых главной площади города пролилась кровь.

Они катили к спецгостинице, где было опреде­лено им жительство, и Турецкий смотрел в окна машины на город, где всего двенадцать часов назад произошло взволновавшее всю Россию побоище.

Встречавшие обиделись на то, что он не оценил их радушия и гостеприимства, и смотрели в сторо­ну. Но потом все же продолжили общение и решили прояснить несколько организационных моментов.

На вопрос, не будет ли он возражать, если ему на все время пребывания в городе будет придан личный охранник, Турецкий, взвесив, что было бы лучше иметь постоянно за спиной соглядатая или напороть­ся где-нибудь на незнакомой улице на перо, пулю или пику, решил, что жизнь хоть штука и не последняя, но в его теперешнем положении свобода рук и свобо­да маневра тоже вещи далеко не лишние, и, горячо поблагодарив, отказался, отлично зная, что наблюде­ние за ним в любом случае будет вестись, так сказать, на неофициальной основе.

У него была к ним только одна просьба, еще до вылета из Москвы переданная по факсу: немедлен­но по прибытии в город обеспечить его группу раз­номасштабными картами города и области с тем, чтобы он смог как можно скорее разобраться в то­пографии и выучить назубок весь район предстоя­щих им следственных мероприятий.

В распоряжение Турецкому в Москве были при­даны два еще молодых, но уже достаточно опытных, отлично зарекомендовавших себя следователя — Женя Рыжков и Миша Данилов, отличные парни, с которыми у них уже давно установились наилучшие рабочие и человеческие отношения. И когда они остались, наконец, одни в уютном одноместном гостиничном номере Турецкого, он провел их пер­вое оперативное совещание.

— Значит, так, ребята, — начал он в привычной манере, далекой от унылого официоза. — Вы, ко­нечно, помните напутствие нашего друга и шефа Константина Дмитриевича. И прибавить мне к его золотому слову, смешанному со слезами, нечего. За исключением небольшой поправки: все, что гово­рил он там, в Москве, — мудрая схоластика, а нам тут предстоит ковыряться во вполне конкретном дерьме. Тебе, Миша, — повернулся он к Данило­ву, — поручается на первое время исследователь­ский фронт работ — городская библиотека, зал пе­риодики, газеты. Причем не только за последние месяц или два, а не менее чем годовой давности. Надо понять динамику и вектор развития здешней ситуации. Ты, — он повернулся к Евгению, — бе­решь на себя проблему местных структур — адми­нистрация города и области, областная дума, сту­денческое движение, политические партии и орга­низации. Бери весь спектр, от экологов до гинеко­логов. Особое внимание — движению «Гражданское действие» и всему, что с ним связано: история, акции, тенденции развития и прочее...

— А вы, Александр Борисович? — спросил Да­нилов.

— А я займусь фигурами и персоналиями, так сказать, лидерами местных элит — губернатор, его окружение, руководство здешних силовиков, фи­нансовые и промышленные тузы, лидеры оппози­ции, криминальные «авторитеты». В общем, «кто есть ху». Кое-какой материал я заказал в Москве, чтоб порылись там и подобрали, но опять же, хоть Москва и высоко, однако же далеко. Так что самое интересное, будем надеяться, разгребем тут, в дан­ной, так сказать, точке. Если, конечно, нам дадут это сделать. А что нам станут оказывать активное содействие, лично я сильно сомневаюсь, ребята. Практически мы не знаем сейчас ничего, ну, ска­жем так, почти ничего, за вычетом общих представ­лений о происходящих повсюду процессах.

— Ну а тут диалектика, — кивнул Данилов, — единство интересов и близость подходов. Так что все однотипно, что в Москве, что в Саратове, что в Приморье.