Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина Страница 41

— Я? — удивился Юра.

— Ага… Напряженный вы какой-то.

— То есть?! Что значит «напряженный»?

— Слушай… Можно я на «ты» буду с тобой? — вдруг попросил дядя Гена. — А? Ты ведь молодой совсем… А мне, когда на «ты», легче как-то разговаривать.

— Ну попробуйте, дядя Гена…

— Ты вот все, наверное, думаешь, к чему силы применить? Молодой, нерастраченный… Так? Смотри, поосторожней. А то ведь их можно так применить, что и без головы останешься… Живой пример — Васька.

— Уже не живой.

— Вот именно. Слушай-ка… «Биттнера» моего не хочешь попробовать? Народное средство!

— Нет-нет! Спасибо, не стоит! — всерьез испугался Юра, тревожно оглядывая мутноватые баночки, расставленные по окнам. Перспектива отведать мутноватую жидкость, самым предсказуемым и безобидным ингредиентом которой был в лучшем случае чеснок, совсем не прельщала Ростовского.

— Напрасно отказываешься. Организм очищает! Вообще все шлаки выводит, понимаешь! Ну все до единого. Ни одного не остается. Тонус сразу — до небес! Я полрайона нашего этим бальзамом снабжаю.

— Да я уж заметил, — вздохнул Юра. — Смотрю, народ в околотке стал какой-то подозрительно спокойный, бухой и радостный… Теперь понятно. Хлопнут чудодейственного средства — и никакой политики! Только глазки блестят: нормальная жизнь в нормальной стране. «Живу спокойно я — бальзам «Московия», так? Волшебник вы наш.

Воробьев скромно потупился.

— Вы все-таки, дядя Гена, поосторожней с этим своим «опиумом для народа», — довольно строго заметил Юра, прозрачно намекая на свой статус участкового милиционера.

— Да я что ж! Я только ведь…

— Ну ладно, ладно… Я вас, в общем-то, совсем о другом хотел спросить.

— Спрашивай! — облегченно перевел дух Юрин собеседник.

— Дядя Гена, а Вася этот, племянник, которого укокошили, он случайно романов не сочинял?

— Чего? — удивился Воробьев.

— Это его почерк? — поинтересовался Ростовский, доставая из своей папки дневник Эллы Фишкис.

Воробьев надел очки и осторожно взял тетрадь в руки.

— Почерка я Васькиного не знаю, — заметил он. — Писем он мне не писал. А вы где это нашли? В квартире Георгия Петровича?

— Именно там. В квартире Георгия Петровича.

— А почитать можно?

— Почитайте, почитайте…

* * *

В офисе менеджера и финансового директора шоумена Оскара Звездинского Семена Семеновича Приходько Юра поначалу довольно долго общался с телохранителями.

Однако скромный, но все-таки милицейский Юрин статус, а также то, что Юре удалось убедить охрану в своей относительной безвредности, дали ему возможность получить доступ непосредственно к телу Семена Семеныча.

— Ну что там у вас? — недовольно воззрился на Юру Ростовского полный лысоватый человек лет пятидесяти.

Юрина легенда состояла в том, что «он-то сам — ничего», но вот некая дама… Некая дама «возникает»! Точней сказать, «подала на алименты» — на шоумена Оскара Звездинского. И он, милиционер Ростовский, счел нужным поставить в известность Оскара Феликсовича.

Менеджер и финансовый директор Семен Семенович Приходько взорвался при первом же упоминании этого имени — Звездинский.

— Какие алименты, юноша?! При чем тут алименты? О чем вы? Да вы с ума сошли — разве об этом нужно сейчас говорить!

— А о чем нужно сейчас говорить? — вежливо уточнил Юра.

— О чем? Вы еще спрашиваете, о чем?!

— Ну я же не знаю, что случилось.

— Да случилась катастрофа!

— Катастрофа?

— Да! Форменная катастрофа… Национальная! Я его родил! Понимаете, я! Я их всех рожаю, как свиноматка-рекордистка. — Семен Семенович показал на свой живот, которому и вправду позавидовала бы любая декретница.

— То есть? — все-таки немного удивился Ростовский, несмотря на свой не слишком солидный возраст, давно привыкший ничему не удивляться.

— Ну аллегория это… Я их рожаю — в том смысле, что произвожу их на свет, делаю людьми. Известными, популярными людьми! А они набирают силу и начинают от меня морду воротить… Понимаешь ты или нет?! Видно, и Оскар туда же! Он от меня сбежал!!!

— Сбежал?

— Да! Этот гад уехал!

— Уехал?

— И исчез!

— А куда же он уехал?

— Да хрен его знает куда!

— То есть?

— В отпуск.

— Ах, в отпуск… Но неужели Оскар Феликсович ничего вам не сказал перед отъездом? — простодушно подивился Юра. — То есть я хочу сказать, неужели вы его отпустили, даже не поинтересовавшись, куда он отбывает?

— В том-то и фокус! Это пункт нашего договора. Оскар — мой с потрохами. Но два раза в год я на три недели обязан оставить его в покое — забыть о его существовании!

— И что же? Так он уехал — и с концами?

— Угадали, юноша! Сколько времени уже прошло, а он так и не появился.

— Ну надо же…

— Ну, он не появился — ладно… Оскар — известный обормот. Но Нинель! Как она могла! Умнейшая ответственнейшая женщина…

— Это его жена?

— Естественно! Ну как она-то могла на такое пойти? Мы терпим невероятные убытки, платим неустойки, теряем партнеров… А они — неизвестно где и что! А ты говоришь алименты…

— Сочувствую!

— Да что мне твои сочувствия! Да если б я его нашел — я бы сам этой твоей бабе алименты платил!

— А вы иска…

— Даже не произноси вслух этот глупейший вопрос! Искал! Разумеется, искал! Я обшарил всю Москву! Более того — все известные курорты мира! Поставил на уши все турагентства. Нанял частных детективов, задарил немыслимыми взятками милицию. Понимаешь ты это или нет?! Но они как в воду канули.

— Неужели вообще ничего не известно?

— Все, что известно… — вздохнул Семен Семенович. — Название турагентства, с которым Звездинские контактировали перед отъездом. Оскар случайно обмолвился в разговоре с одной своей знакомой.

— И что же?

— Название этого агентства — «Эдвэнчерс».

— Ну это же хорошо?

— Ничего хорошего.

— Так название же известно?! И что же?

— Да ничего же! Такого агентства не существует.

— Вообще не существует?

— Вообще!

— Просто удивительно… — опять простодушно поразился Юра. — Ну неужели вы так и не можете своего Звездинского найти?

— Да не могу же! Не могу!

— Да… Видно, остался бедный ребенок без алиментов!