Заморский принц в нагрузку - Марина Белова Страница 41

— Ну и что? — Борис с любопытством посмотрел на Облома.

— Как что, а мотив преступления? Почему он удрал из города? Почему он стал действовать не так, как договаривался ранее с Кузнецовым? Мне кажется, Стас с самого начала не собирался отдавать долг браткам и уж тем более решил не ограничиваться наличкой в карманах иностранца, а содрать с него куш посолиднев, то есть вынудить его перевести деньги, много денег с одного счета на другой. Для этого и понадобился компьютер. Алексей послал по электронной почте управляющему Карлоса извещение примерно такого содержания: «Поистратился, перешли на такой-то счет столько-то денег».

— Но в этом случае можно вычислить адрес отправителя извещения.

— А какой смысл вычислять адрес отправителя? Послание Стаса не должно было вызвать подозрений. Он ведь не просил миллион в обмен на жизнь Карлоса. Подумаешь, поиздержался господин. Неужели у нас не на что потратить деньги? Купил любимой скромную машину, квартиру — и денег нет.

— Ну, не знаю. Денег сколько просили?

— Сто тысяч.

— И что, прислали?

— Алексей говорил, что нет.

— Почему?

— Этого я не знаю. Суббота, воскресенье в Португалии выходные дни, банки закрыты. Или управляющего не было на месте. А может быть, денег в таком количестве не оказалось. Если он действительно миллионер, это вовсе не означает, что деньги у него лежат в кубышке, скорее всего эта сумма вложена в недвижимость, в ценности, акции, вариантов много.

— А как бы Стас распорядился судьбой Карлоса и девушки?

«Идиотский вопрос для майора милиции». Я с подозрением взглянула на Бориса. Неужели он над нами потешается?

— Это вы у меня спрашиваете? — удивленно переспросил Облом. — Думаю, Стас поступил бы с ними так же, как и с подругой вашей сестры, когда ошибочно принял ее за Ирину. Пленники понимали, что им ничего хорошего ждать не приходится, потому и пошли на преступление. Но у меня язык не поворачивается квалифицировать их действия как преступление.

— Опять защищаете? Как тяжело с вами, адвокатами, — пробурчал Борис. — Хорошо. Я все понял. Едем в город.

— И что ты собираешься предпринять? — У меня все же возникло желание поддержать разговор. Но чтобы Борька не ответил мне дерзостью, предупредила: — Только ставлю тебя в известность: если ты меня еще раз оскорбишь хоть словом, хоть взглядом, хоть интонацией — пожалуюсь твоему высокому начальству. Донесу о том, что ты знал и ничего не сделал, чтобы предотвратить преступление.

— Шантаж? — без обиды спросил Борис, похоже, моя речь его только позабавила.

Он скосил на меня глаза, улыбнулся и заговорил относительно вежливо. Мои слова возымели на него какое-то действие — в его интонации исчезли издевательские нотки:

— Ладно, что я собираюсь делать? Во-первых, найти переводчика Кузнецова и серьезно с ним потолковать. Во-вторых, поставить в известность банк. А вдруг у Кулешова, кроме Алексея, были напарники? И, в-третьих, серьезно заняться неизвестной девушкой. Хотя в данный момент я не представляю, с какого бока к ней подступиться. Вот еще что! Мне нужна фотография Карлоса. Возможно, придется объявить его в розыск.

— С фотографией проблема. — Я порылась в сумке и вытащила уже местами помятую фотку. — Вот что у меня есть. Сам видишь, разглядеть на ней человека весьма трудно.

— Однако интересный этот твой Карлос. Как можно на этой фотографии показать товар лицом? Где это самое лицо? Очень забавно. — Борис повертел снимок в руках и спрятал в папку. — На твоем месте я бы крепко задумался: почему он намеренно не захотел показать своей физиономии?

— Может, другой фотографии не было.

— У миллионера?

— Под рукой не было. Боря, ты опять ищешь во всем подвох? Твоя профессия отложила на тебя существенный отпечаток, ты никому не веришь.

— И что? Разве обществу от этого плохо? Вот, к примеру, Петр Константинович. Он всех защищает: преступников, непреступников, честных, нечестных. Всех подряд. И к чему это приводит? У адвоката язык хорошо подвешен, он произведет своим выступлением неизгладимое впечатление на судей и заседателей, и вот пожалуйста, преступник через год вновь на свободе.

— Боря. Ты, как всегда, в своем амплуа. Всех посадить! И точка.

— Все! Поехали домой. Петр Константинович, хотя у нас с вами имеются классовые разногласия, вы ведь не откажетесь подвезти меня в управление? Знаете, столько дел!

Облом хмыкнул, изобразив на лице крайнее недовольство. Но его мину на лице могла видеть только я — в этот момент Борька быстрее резвого скакуна мчался к машине и, разумеется, видеть, как мы переглядываемся, не мог.

«Смотри, как разогнался! Великие дела ждут! А не мешало бы тебя, братец, здесь оставить. Тогда бы ты не стал лишний раз обижать людей своим недоверием», — с этой мыслью я поднялась с лавки, взяла под руку Облома и, не торопясь, отправилась следом за Борькой.

Когда мы подошли к «Фольксвагену», мой брат в нетерпении гарцевал перед автомобильной дверью.

— Ну, где же вы? Я же сказал, дел по горло, — и для убедительности провел ладонью по шее. — Ира, я еще хотел подъехать в брачное агентство и в твой офис, чтобы побеседовать с сослуживцами. А вы меня тормозите. Поехали!