Москву ничем не удивишь - Сергей Ермаков Страница 41

* * *

Вдовиченко, Бляшкин и Петров в грузовом фургоне «Газель» прибыли к воротам дома Татьяны. Охранник с синяком, узнав их суровые лица, не рискнул снова вымогать стольник за въезд и поторопился открыть ворота без излишних напоминаний. Вдовиченко с братками подъехали к нужному подъезду, остановили фургон и вышли из него. Вдовиченко достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну, выдернул из кармана спички, чиркнул, спичка сломалась, он достал еще одну, снова чиркнул, она загорелась, но сразу потухла. Только с третьего раза Вдовиченко удалось подкурить.

— Купил бы себе зажигалку и не мучился, — посоветовал Петров.

Вдовиченко ничего ему не ответил, повернулся и направился к двери подъезда. Оба его бойца последовали за ним. Дверь в подъезд оказалась приоткрыта и была сломанной. Такая удача — хорошая примета, дальше значит дело тоже пойдет, как по маслу. То, что дверь была повреждена, играло на руку — их визит в квартиру Татьяны будет неожиданным, а внезапность атаки половина победы. Они подошли к лифту и Вдовиченко нажал на кнопку вызова. Петров, на котором было одето длинное черное пальто, достал из-под полы бейсбольную биту и взял её в руки.

— Оружие Насосов брать запретил, но я же не дурак с голыми руками на морпеха… — сказал он, поигрывая дубинкой. — Хватило и первой встречи!

Бляшкин тоже, как оказалось, вооружился кастетом с шипами, который ненадолго вытащил из кармана показать товарищам. Но оказалось, что более всех не послушался шефа сам Вдовиченко — он взял с собой револьвер. Теперь все трое почувствовали себя увереннее — всё-таки не дураки же они с голыми руками воевать, когда можно вооружиться. Они зашли в лифт, рука Вдовиченко потянулась к кнопкам этажей, но он забыл номер, потому замешкался, повернулся и спросил у своих подчиненных, крутя во рту сигарету:

— А этаж-то какой седьмой или восьмой? Из головы вылетело…

— Кажись седьмой, — сказал Бляшкин.

— Нет, восьмой, точно восьмой, — возразил Петров, — мы на восьмой в прошлый раз ехали.

— А я говорю седьмой! — стал спорить Бляшкин. — А не восьмой, я помню!

— А я помню, что восьмой, — тоже заупрямился Петров, — я лучше помню, меня же по голове не били!

— Так сейчас получишь! — пригрозил Бляшкин и вытащил из кармана куртки кулак с кастетом.

Петров хотел взмахнуть битой, но стукнул ей Вдовиченко по спине. Тот рассердился, развернулся и двинул Петрова кулаком в живот. Тот сдачи давать не стал — побоялся начальника, да и всё же сам был виноват.

— Заткнитесь вы оба! — ругнулся на них Вдовиченко. — Восьмой жму, вроде как и я думаю, что восьмой. Если что спустимся на этаж…

Он нажал на кнопку и лифт поехал наверх. По старой привычке он затушил окурок о кнопку лифта, оставив черный след. Пока молча ехали, Вдовиченко думал о том, что приехать-то они приедут, а вот как заставить Татьяну открыть двери — это вопрос? Их же не вынесешь ударом ноги — металлические. Но ничего, приедут — он что-нибудь придумает.

Когда створки лифта открылись и Вдовиченко выглянул в них, то он сразу же увидел, что дверь нужной ему квартиры ломать не придется — она широко распахнута и в проеме двери Вдовиченко сразу же заметил красивого, как именинный торт, Алмаза стоящего за порогом на пару с какой-то расфуфыренной женщиной лет пятидесяти с маленьким мопсом на руках.

Женщина приглашала пройти в квартиру другую женщину, стоящую в подъезде к Вдовиченко спиной, с букетом белых роз в руках. Алмаз смущенно улыбался и тянул руки за цветами, но женщина ему их не отдавала, а трещала как канарейка:

— Вы мой самый любимый певец, я задыхаюсь от восторга, что меня подруга пригласила посидеть с вами за одним столом. Вы же солнце на нашей эстраде, которое случайно так близко осветило нас несчастных своими лучами.

— Ну что вы, что вы, — довольно улыбался Алмаз.

Вдовиченко и его подчиненные высыпали из лифта, Алмаз перевел глаза на вновь прибывших, сразу же узнал Вдовиченко, лицо его вытянулось и сильно побледнело, он подпрыгнул на месте, как горный козел, схватился за створку двери и с силой попытался её захлопнуть. Удар дверью пришелся целиком по хозяйке, она выронила псину и мопс с визгом бросился в квартиру, пока еще дверь не закрылась. От удара, который сбил её с ног, завизжала и сама хозяйка мопса — Алмаз прищемил её телеса дверьми и напирал, пытаясь захлопнуть створку, безжалостно давя приютившую его женщину, чуть не разрезая её напополам.

Вдовиченко понял, что сегодня судьба к ним благоволит, выхватил из-за пояса револьвер, стремительно подскочил к двери, оттолкнул почитательницу Алмаза с букетом роз с такой силой, что её припечатало к щитку освещения вместе с розами, словно гербарий и пнул ногой дверь, которую певец безуспешно пытался закрыть. Алмаза отбросило назад, хозяйка упала на порог, корчась от боли в спине. Люди Насосова, перепрыгнув упавшую хозяйку, ворвались в квартиру. Алмаз успел вскочить после удара и бросился в комнату, где был накрыт стол и уже сидело три благообразные женщины бальзаковского возраста. Вдовиченко не мог не заметить, что Татьянина квартира очень изменилась — мебель была не та, обстановка не та, пахло не так, даже ремонт был сделан по-другому. И до него дошло, что он ошибся этажом — что всё-таки надо было ехать не на восьмой этаж, а седьмой. И эта ошибка как раз и помогла ему отловить спрятавшегося у соседки наверху Алмаза. Определенно ему везло.

Женщины за столом, увидев заскочившие в квартиру побитые злобные морды, завизжали от страха, вскочили, Алмаз бросился под стол, прополз под ним и оказался на другой стороне. Вдовиченко не стал либеральничать, схватился за крышку сервированного стола и перевернул его. Раздался звон разбитой посуды, посыпались на пол бокалы, тарелки, вилки и ножи. Алмаз бросился в другую комнату, Вдовиченко рванул за ним по освободившемуся от стола пространству, хрустя разбитым стеклом и толкая женщин, пришедших поглазеть на известного певца, перелетной птице случайно оказавшейся в гостях у одинокой подруги.

Бляшкин и Петров стали громить квартиру битой и кастетом — зеркала, картины, макраме. Припечатанная в подъезде женщина, отлепилась от стены и свалилась на пол. Мопс Агрипина, увидев чужих на своей территории, выскочила из-под тумбочки в коридоре и, свирепо рыча, вцепилась зубками в штанину Бляшкина.

С недавних пор Бляшкин питал стойкое отвращение к собакам и псины, вероятно, это чувствовали, потому старались покусать именно его. Бляшкин резко нагнулся, схватил мопса за ошейник, дернул сильно и оторвал от штанины, порвав ткань своих новых брюк, что еще больше разозлило его. Потом он подкинул собаку, а когда она, коснувшись потолка и визжа, стала падать вниз, Бляшкин сокрушающим пинком форварда «Спартака» отправил её, словно футбольный мяч, лететь через всю квартиру. Бедная собачка, замолкла, вертясь, как лопасти вертолета, пролетела пулей через зал, с треском открыла собой двери спальни и со шлепком без движений свалилась на пол.

— Гол!!! — заорал возбужденный Бляшкин.

— Агрипина!!! — взвизгнула хозяйка квартиры.