Соглядатай Его Величества - Пол Догерти Страница 41

Король кивнул и перевел взгляд на распустившуюся розу. Он с трудом верил всему, что недавно увидел и услышал. Тюбервиль — предатель… Да еще такой коварный! Одному Богу известно, размышлял король, какие еще открытия можно сделать, внимательно изучив его письма. Не удивительно, что мятежники в Уэльсе и Шотландии вели себя так нагло! Эдуард продолжал смотреть на розу, а в душе уже лелеял отмщение.

Корбетт прервал воцарившееся молчание, преклонив одно колено перед королем.

— Ваше Величество, — промолвил он, — вы пообещали мне, что, если я найду преступника, то смогу просить вас о любой милости.

Эдуард лукаво на него взглянул:

— Я погорячился тогда, мастер Корбетт. Негоже приводить властителю его собственные слова, сказанные им в пылу гнева.

Корбетт грустно улыбнулся:

— Как сказал псалмопевец, «Не надейтесь на князей». [7]Вы хотите показать мне истинность этого изречения, Ваше Величество?

— Нет, нет, — тихо рассмеялся Эдуард. — Я сдержу свое слово.

— Хорошо, — сказал Корбетт. — У меня только два желания, Ваше Величество. Первое — чтобы наказание Тюбервилю заменили на более мягкое. Пускай его казнят, пускай его повесят, но не нужно ни лошадиного хвоста, ни четвертования. К чему надругательство над мертвым телом — правосудие этого не требует.

Король поглядел на голубое небо.

— Ваша просьба будет удовлетворена, — проговорил он отрывисто. — А второе желание?

— Второе, — ответил Корбетт. — Я хотел бы узнать об участи лорда Моргана…

— Лорд Морган в Уэльсе, — грубо перебил его Эдуард, — уже почувствовал мое неудовольствие! Я велел двинуть войска от замков Карнарвона и Карфилли, и теперь они со всех сторон обступили владения лорда Моргана и прилегающие земли. Надеюсь, этот валлиец впредь уже не будет причинять мне хлопоты!

— Но я не про самого лорда Моргана, — перебил Корбетт короля довольно невежливо, — я хотел справиться о его племяннице леди Мэв.

Эдуард ошарашенно поглядел на Корбетта, а потом вдруг громко расхохотался.

— Забавно, Хьюго, — проговорил он, — что вы спрашиваете о ней, потому что мы получили весточку от лорда Моргана, а к ней прилагалась весточка от его племянницы. Лорд Морган смиренно покорялся нашей воле и просил прощения за все ошибки или преступления, которые он совершил. Разумеется, я удовлетворю эту просьбу, по прошествии времени… А весточка от леди Мэв был намного проще. Она просила передать вам вот это.

Король раскрыл кошелек и вытащил оттуда кольцо, которое в последний раз Корбетт видел на пальце Мэв, когда они стояли на морском берегу, под стенами Нитского замка.

— Она прислала вам вот это. — И король уронил кольцо на ладонь Корбетту и улыбнулся, видя явное разочарование на лице чиновника.

— Ах да, к кольцу прилагалась еще и просьба, мастер Корбетт. Леди Мэв просила внять просьбам ее дяди о милости, а в постскриптуме добавляла, что она посылает вам это кольцо в надежде, что вы лично вернете ей его — и тогда она сохранит его навеки.

Корбетт лишь улыбнулся, хотя сердце у него заколотилось от радости. Все еще стоя в коленопреклоненной позе, он взял королевскую руку и поцеловал его перстень.

— Вы позволите, Ваше Величество?

— Разумеется, — сказал король. — Только непременно вернитесь в Лондон ко дню суда над Тюбервилем.

Было холодное октябрьское утро, двор Вестминстерского дворца был битком набит: людские толпы теснились вокруг огромного эшафота, словно все они хотели согреться вблизи гигантской черной чугунной решетки, где пылал огонь. Корбетт тоже был среди зрителей, его сопровождал Ранульф. Здесь собрался весь Лондон, все важные лорды и их жены в шелках и дорогих одеяниях. Корбетт явился по повелению короля. Он не любил присутствовать при казнях, но понимал, что ему придется быть очевидцем этого безрадостного дела до самого конца.

Тюбервиль уже подвергся допросу особой тюремной комиссии. Он сознался во всех преступлениях, и главный судья, Роджер де Брабазон, огласил приговор. Эдуард сдержал свое слово, и смертный приговор свелся к простому повешению. Телу рыцарю не грозили посмертные ужасы потрошения, сожжения, обезглавливания и четвертования, которым не так давно подвергся принц Давид из Уэльса.

После оглашения приговора Тюбервиля отвезли в Тауэр, и вот этим хмурым октябрьским утром его вновь доставили из Тауэра в Вестминстер. Он ехал на дрянной кляче, со связанными под лошадиным брюхом ногами, со скованными руками, в окружении шести палачей, выряженных чертями. Один из них держал клячу под уздцы, другой вез веревку с петлей, предназначавшуюся для Тюбервиля, а остальные оскорбляли и подгоняли своего пленника. Тюбервиля, в полном рыцарском облачении, вначале ввели в Вестминстер-Холл, чтобы в последний раз зачитать приговор, а теперь, перед исполнением приговора, ему предстояло публично лишиться честного рыцарского звания.

Точно напротив главной двери Вестминстер-Холла соорудили высокий помост, где восседали судьи, а рядом был вбит грубый шест, на котором висел вверх ногами щит Тюбервиля, уже выпачканный черной смолой и навозом.

Затрубили трубы. Двери распахнулись, и глашатаи вывели Тюбервиля, полностью облаченного в доспехи, со всеми пышными знаками рыцарского достоинства. По обе стороны от эшафота встали священники и принялись читать за упокой. По окончании каждого псалма герольды срывали с узника один доспех. Начали они со шлема, а под конец он остался совершенно наг, если не считать набедренной повязки. Затем сняли с шеста перевернутый шит Тюбервиля и разломили его натрое, вслед за чем на голову Тюбервилю вылили миску грязной воды, смешанной со скотской мочой.

Когда эта церемония была окончена, толпа согласно издала громкий вздох, и вдруг полетели камни, посыпалась брань, а палачи тем временем взялись за работу. Тюбервиля повалили наземь и привязали к подобию саней, сделанных из бычьей шкуры. На этой шкуре шестерке лошадей предстояло протащить преступника от Вестминстера к водоводу в Чипсайде и до самого места казни — Элмза в Смитфилде. Корбетт радовался тому, что король не стал лишать гражданских и имущественных прав родственников Тюбервиля: значит, сыновьям рыцаря-изменника будет позволено унаследовать полагающуюся им собственность и они не пострадают за отцовские грехи. Но даже больше радовался он теперь, глядя, с каким спокойным достоинством принимает Тюбервиль все унижения и оскорбления, обрушившиеся на него. Тюбервиля, чье тело уже покрылось синяками и ссадинами от швыряемых в него камней, привязали к бычьей шкуре, и Корбетт прикрыл глаза, чтобы не видеть, как палач хлопнул по крупу одну из лошадей и как вся мрачная процессия под предводительством одного из палачей тронулась в путь, к месту казни, и как вослед этой процессии волной хлынула, с криками и смехом, толпа.

Корбетт знал, чем это все закончится. Он поглядел на темнеющее небо, на тучи, быстро несущиеся над Темзой. Тюбервиля привезут к эшафоту и там повесят. Затем его мертвое тело закуют в цепи и выставят где-нибудь на всеобщее обозрение — как грозное назидание всем, кто замышляет измену королю. Корбетт был не настолько жесток, чтобы наблюдать за смертными мучениями бедняги. Он отвернулся от кровожадной толпы и с замиранием сердца подумал о том, что скоро Мэв приедет в Лондон. Ее дядя, лорд Морган, был вынужден заключить мир лично с королем. Он написал Эдуарду, что прибудет в Англию ко Дню Всех Святых, в начале ноября, и с ним приедет Мэв. Корбетт тихо произнес молитву за душу несчастного Тюбервиля, которой суждено вскоре отлететь к Господу. А потом помолился и за себя самого, пожелав, чтобы Мэв растопила зиму, давно царившую в его душе.