Жокей в маске - Марсель Аллен Страница 41

Фандор не первый год работал судебным репортером и привык ко всякому, но тут по спине у него пробежала дрожь. Тело несчастного выглядело так, будто его четвертовали, колесовали и после этого сбросили со страшной высоты.

– Н-да, дела… – пробормотал журналист. – Боюсь, опознать его будет нелегко…

Фандор наклонился над телом. Он всегда старался запечатлеть в памяти мельчайшие детали. Кто знает, какая из них поможет в расследовании!

– Итак, – тихо сказал он, уже вполне овладев собой, – кого же могли убить подобным образом? Зачем понадобилось так его калечить?

Увы, следовало признаться, что случай представлялся совершенно необъяснимым. В тихом, провинциальном городке – и вдруг такое?!

– Нет, не могу понять, – продолжал Фандор разговаривать сам с собой. – Ладно, я не знаю, кто это такой, но не понимаю, каким образом его так расплющили. Не летчик же это, в самом деле! Летчики пока еще не летают без самолетов. Не на метле же он прибыл сюда…

Журналист выпрямился, по-прежнему пристально глядя на труп.

– Значит, надо все-таки начинать с опознания. Если узнать, кто этот человек, можно понять, какие у него враги. А там, глядишь, и дознаться, каким образом и почему они его убили. Никто из местных его не узнал. Приезжий? Хотя, когда человек в таком состоянии, его вряд ли узнал бы и родной брат, не то что перепуганный сосед…

Фандор склонился над телом и принялся изучать детали одежды. В этом была своя логика. Выходной костюм или рабочий? Сельский это житель или горожанин? Фандор встал на колени и присмотрелся к ботинкам, наиболее хорошо сохранившимся.

– Добротно сделано, – проговорил он. – Туфли от хорошего обувщика. Похоже, деньги у парня водились.

О брюках судить было трудно – разорванные в клочки, покрытые грязью и кровью. По единственной сохранившейся пуговице было видно, что они куплены в дорогом магазине.

– Да, похоже, что одевался он вполне элегантно, – сказал Фандор.

Вдруг брови его нахмурились.

– Позвольте, а где же сменный воротничок? Невероятно, чтобы человек в таких ботинках ходил без воротничка!

Журналист продолжал осмотр. Делал он это не менее тщательно, чем опытный полицейский, так как хорошо знал, что именно какая-нибудь незначительная деталь помогает порой распутать весь клубок.

– Так где же все-таки воротничок? – бормотал он. – Тут что-то не так.

Фандор потер лоб.

– Вообще-то, такие случаи бывали. Убивают какого-нибудь беднягу, а потом наряжают его, как на свадьбу, чтобы полиция приводила на опознание лишь аристократов. А это, может, простой крестьянин…

Журналист снова встал, отошел на шаг и еще раз оглядел тело.

– Похоже, что так оно и есть. Для человека его роста ботинки явно маловаты. И эта пуговица – нижняя, а не застегнута. Должно быть, на него с большим трудом натянули брюки. А тут что?

Он ухмыльнулся.

– Ну, это уж и вовсе неаккуратно. Жилет-то надет наизнанку!

Теперь стало окончательно ясно, что труп переодели для того, чтобы сбить полицию со следа. Убитый явно не принадлежал к высшему сословию.

– Итак, маскарад, – бормотал журналист. – Но кому понадобилось убивать бедняка?

Позади послышались шаги, и раздался густой, низкий голос:

– Да, мсье, ужасная смерть. Я не ребенок, но у меня просто душа ушла в пятки, когда я это увидел. Чудовищно!

Это был полицейский Маржак. Его слегка покачивало, лицо раскраснелось. Любопытные, желавшие узнать подробности обнаружения трупа, уже выставили ему не один стаканчик.

«Какого черта тебя принесло!» – раздраженно подумал Фандор, однако, тут же решил, что нет худа без добра, и любезно ответил:

– Вы совершенно правы, мсье, жуткое зрелище. В жизни подобного не видел!

Маржак, заложив руки за спину, с интересом разглядывал Фандора. Что это за молодой человек? На полицейского вроде не похож… Но господин мэр сразу его принял, дал ключ, разрешил осматривать тело до приезда полиции. Напустив на себя, как ему казалось, безразличный вид, Маржак спросил:

– Вы полицейский, мсье?

– Нет, – откликнулся Фандор.

– Тогда, должно быть, врач?

– Опять ошиблись.

Маржак нахмурился. Больше ему ничего в голову не приходило.

– Может, вы политик? – неуверенно спросил он. – Они, говорят, любят подобные вещи…

Фандор улыбнулся. Ему еще не приходилось встречать политиков, которым бы доставляло удовольствие рассматривать трупы.

– Нет, мой друг, я не политик. Я журналист. Как вы к ним относитесь?

Это, несомненно, произвело впечатление на бравого полицейского. Так и не сумевший грамотно составить ни одного протокола, господин Маржак питал глубокое уважение к печатному слову.

– Журналист? – недоверчиво переспросил он. – Вы, стало быть, пишете в газетах?

– Да, дружище.

– А теперь и про меня напишете?

– Почему бы и нет?

– Вот здорово! Это я обнаружил тело. Я здесь уже десять лет служу и такого навидался…

Шлюзы провинциального красноречия открылись, и из них полился бесконечный рассказ о безупречной службе, бесстрашии и геройстве Маржака. В любом другом случае Фандор прервал бы его, так как терпеть не мог болтунов – профессиональная черта многих газетчиков. Но на сей раз он доброжелательно слушал, изредка поддакивая. Кто знает, вдруг этот полицейский скажет что-нибудь важное! Но рассказу не было конца, и Фандор решил схитрить.

– Конечно, мсье, – ввернул он. – Конечно, я напишу обо всем этом. Думаю, будет огромный заголовок, а под ним – ваша фотография… Только вот восстановим все подробности…

Маржак надулся от гордости.

– Надо все хорошенько вспомнить. Здесь, что ни день, такое происходит…

«Курицу, например, украдут, или корова отелится», – раздраженно подумал Фандор и торопливо прервал полицейского:

– Но сейчас, дружище, я выполняю конкретное задание редакции. В первую очередь мне надо написать именно об этом преступлении.

Он повернулся к трупу.

– Скажите, у вас нет никаких догадок, кто бы это мог быть?

Полицейский вздохнул:

– Я уже думал… Нет, понятия не имею. Но вроде, не из городка.

Фандор принялся за расспросы. Он подробно разузнал все об обитателях Замка, их слугах, о жителях городка, их склонностях и привычках. Но, увы, зацепиться было не за что. Полицейский действительно понятия не имел, кто этот мертвый бедняга и кому понадобилось так зверски его убивать.