Приговоренные к безумию - Нора Робертс Страница 41

Ева чувствовала себя гораздо спокойнее, входя в пахнущий копами бар, чем обнимая беременную женщину. Она знала, чего можно ожидать в баре для полицейских – сытную, жирную пищу, неразбав­ленный алкоголь и людей, которые принимают тебя такой, какая ты есть.

Когда Ева вошла в тускло освещенное помеще­ние, разговоры не прекратились, но в воздухе по­висло напряжение, сразу же исчезнувшее, как толь­ко в ней признали одну из своих.

Ева сразу увидела Дуайера в дальнем конце ба­ра – он потягивал пиво и закусывал крендельками. Подойдя к нему, она села на соседний табурет. Оче­видно, он зарезервировал его для нее, так как все остальные сидячие места были заняты.

– Детектив Дуайер? – Ева протянула руку. – Лейтенант Даллас.

– Я так и понял, – отозвался он, жуя крендель.

– Вас рано отпустили из зала суда?

– Да. До меня очередь так и не дошла, только зря тратил время. Придется опять тащиться завтра. Чертовы юристы!

– А что за дело?

– Разбойное нападение и кража.

– Иными словами, уличное ограбление?

– Да. Парень набросился на человека, выходив­шего после какой-то затянувшейся вечеринки на Лексингтон-авеню. Отобрал у него часы с прибамбасами и бумажник, а в довершение всего огрел бед­нягу по голове, потому что тот просил оставить ему обручальное кольцо. Подонка взяли, когда он пы­тался заложить часы, но он заявил, что нашел их на улице. Потерпевший его опознал, а он твердит, что это ошибка. К тому же адвокат попался сердоболь­ный – изо всех сил пытается его вытянуть. Утверж­дает, что жертва, получившая сотрясение мозга, не­способна к точному опознанию, и что часы не явля­ются уликой, так как это распространенная марка.

– Ну, и какие перспективы?

– Дерьмовые. – Дуайер положил в рот очеред­ной кренделек. – Все это трата моего времени и де­нег налогоплательщиков. У этого типа уже три су­димости. Его бы наверняка признали виновным, если бы не чертов адвокат. Что будете пить?

– Пиво, – Ева подала знак бармену. – Спаси­бо, что уделили мне время, Дуайер.

– Времени на пиво мне не жалко, но не пони­маю, зачем я вам понадобился. Вы ведь читали до­сье? Там есть все данные.

– Иногда важнее непосредственное впечатле­ние.

– Хотите знать мое впечатление о Фицхью и Джордж? Законченное отребье. – Дуайер допил первую кружку. – Фицхью – наглый ублюдок. Да­же бровью не повел, когда мы потянули его в суд, – просто сидел, ухмыляясь и прячась за спины доро­гих адвокатов. Ему хватило ума помалкивать, но по его глазам было видно, что он думает: «Вам, копам, до меня не добраться». Оказалось, что он был прав.

– Вы говорили с жертвами и их родителями?

– Да, – Дуайер тяжело вздохнул. – Это было нелегко. С сексуальными преступлениями вообще лучше не иметь дела, а когда речь идет о малолет­них…

Ева отлично его понимала. Она тоже была мало­летней, лежала на больничной койке с переломан­ными костями и видела в глазах копа, пришедшего поговорить с ней, то же, что теперь видела в глазах Дуайера, – усталую жалость.

– Не показалось ли вам, что кто-либо из членов семей жертв способен расправиться с Фицхью? Никто не говорил, что собирается отомстить?

– А вы бы его за это порицали?

– Речь идет не о моих или ваших личных чувст­вах, а о расследовании. Можно сказать, что Фиц­хью, Джордж и прочие были казнены, но моя рабо­та – выяснить, кто повернул рубильник.

– Не хотел бы я выполнять такую работу. – Дуайер взял вторую кружку. – Никто из занимав­шихся делом Фицхью или Джордж не станет проли­вать над ними слезы.

– Мне нужны не слезы, а информация, и я про­шу коллегу о помощи.

Дуайер уставился на кружку, потом сделал пер­вый глоток.

– Не могу сказать, чтобы кто-нибудь из жертв или членов их семей вел себя необычно. Дети, кото­рых Фицхью насиловал, выглядели испуганными, смущенными и виноватыми. Семья, подавшая жа­лобу, была потрясена до глубины души, а об их мальчонке и говорить не приходится. Конечно, все хотели отправить ублюдка туда, откуда он бы уже не смог дотянуться ни до одного ребенка.

– Не могли бы вы назвать мне их фамилию?

Сейчас в глазах Дуайера не было жалости.

– Вы отлично знаете, что все имена засекре­чены.

– А вы отлично знаете, что я имею дело с терро­ристической организацией, казнящей людей по своему выбору и обладающей такими высокими тех­нологиями, что с ними пока не могут справиться мои эксперты. Я, несомненно, добуду ордер на рассекречивание, но это отнимет слишком много вре­мени.

– Я не назову вам имена. И скажу вам прямо – я надеюсь, что Детская служба сумеет отбиться от вашего ордера. Мне не хочется, чтобы этим людям вновь трепали нервы. Вы выполняете свою работу и, как говорят, делаете это хорошо. Но я не могу вам помочь. Спасибо за пиво.

– О'кей. – Ева поднялась и достала деньги. – Вы знаете Клариссу Прайс из Детской службы?

– Конечно. – Дуайер потянулся за очередным кренделем. – Она занималась некоторыми жертва­ми этих преступлений. Если вы надеетесь вытянуть из нее имена, то зря потратите время.

– Она так предана своему делу?

– Можете не сомневаться.

– Настолько предана, что может преступить за­кон, если она не удовлетворена его действием?

– Думаю, она не из тех, кто нарушает правила, даже если они ей не нравятся. Можно спросить вас кое о чем?

– Конечно.

– Все знают, что такое копы из отдела убийств. Неужели вам не противно искать тех, кто уничтожа­ет такую мразь?

– Я не выбираю жертвы, ради которых работаю, Дуайер. Это они выбирают меня. Желаю, чтобы за­втра вам повезло в суде.

Ева вышла из бара и села в машину. Ей было не по себе. Инстинкт подсказывал ей, что этот чело­век, который явно был хорошим копом, вот-вот перейдет черту. Если Дуайер уже не присоединился к «Искателям Чистоты», он был вполне подходя­щим кандидатом в члены этой организации.

* * *

Вернувшись домой, Ева увидела, что навстречу ей спускается по лестнице доктор Мира.

– А я уже думала, что не застану вас, Ева.

– Разве мы назначили встречу?

– Нет, просто я решила привезти профиль, о ко­тором вы просили.

Мира стояла у подножия лестницы, положив руку на полированные деревянные перила. Кашта­новые волосы обрамляли мягкое женственное лицо с бледно-розовыми губами и ярко-голубыми глаза­ми. Строгий классический костюм песочного цвета прекрасно гармонировал с ее любимым жемчугом. Сам облик Миры – одного из лучших криминоло­гов-психиатров не только в нью-йоркском полицейском департаменте, но и во всей стране – действо­вал успокаивающе.