Горячие деньги - Дик Фрэнсис Страница 40

Полный дурных предчувствий, я предупредил:

— Ручаюсь чем угодно, что не пройдет и дня, как все семейство уже будет знать, что ты туда вернулся.

— Ничего не поделаешь. Не могу же я скрываться всю жизнь! И ты можешь поехать со мной и быть все время рядом.

— Не уезжай. Здесь ты в безопасности, — уговаривал я.

— Постарайся, чтобы я был в безопасности в Квантуме.

Он был непреклонен и начал уже собирать вещи. Остановить его можно было, только привязав к кровати.

Перед отъездом я позвонил Норману Весту. Он оказался дома, что не сулило приятных известий о его расследовании. Вест счастлив был сообщить мне, что госпожа Дебора Пемброк, жена Фердинанда, наверняка не могла быть на аукционе в Ньюмаркете, потому что как раз в тот день участвовала в параде фотомоделей. Он проверил это в редакции журнала мод, как она посоветовала, и они подтвердили ее алиби.

— Хорошо. А как насчет самого Фердинанда?

— Господин Фердинанд не появлялся в своем офисе ни в один из этих дней. В пятницу работал дома. На следующей неделе он слушал лекцию по статистическим закономерностям банкротства страховых компаний. Он сказал, что, после того как зарегистрировался в понедельник, больше нигде на лекциях не отмечался. Это я тоже проверил — никто не может наверняка подтвердить, что видел его там. Слушатели лекций плохо знают друг друга.

Я вздохнул.

— Ну, что ж… мы с отцом возвращаемся в Квантум.

— Это глупо, сэр, уверяю вас.

— Он устал от этого добровольного заключения. Так что звоните нам туда, договорились?

Он сказал, что так и сделает, когда появятся какие-нибудь новости.

Дебору можно вычеркнуть. Браво, Дебс!

Я отвез отца в Беркшир, заехав по пути в поселок, где жил Артур Белбрук, чтобы забрать собак. Двое взрослых доберманов обрадовались Малкольму, как щенки, прыгали вокруг него, вертелись у ног, а он ласково трепал их и гладил. Искренняя обоюдная любовь, не запятнанная жадностью, завистью и злобой.

Малкольм поднял голову и увидел, что я за ним наблюдаю.

— Тебе нужно завести собаку. Каждому человеку нужен кто-то, чтобы любить его вот так, — сказал он.

«Может, он и прав», — подумал я.

Он снова вернулся к своим друзьям, трепал их морды, позволял хватать себя за пальцы, зная, что они никогда его не укусят. Они совсем не были сторожевыми собаками: Малкольм любил доберманов из-за их стройного мускулистого тела, из-за неудержимо веселого характера. Я с детства привык к отцовским доберманам. Но мне мало было собачьей привязанности, и собаку мне заводить не хотелось.

Я вспомнил тот день, когда Малкольм выпустил своих собак из кухни и тут же получил по голове. Собаки должны были увидеть или учуять кого-то постороннего. Хоть они и не сторожевые псы, все равно они обязательно предупредили бы хозяина.

— Твои собаки лают, когда видят незнакомых людей? — спросил я.

— Конечно! К чему это ты? — Малкольм выпрямился, все еще улыбаясь. Стройные собачьи тела прижимались к его коленям.

— А в ту пятницу, на прошлой неделе, они лаяли, когда ты выпустил их на прогулку?

Его улыбка мгновенно погасла. Почти с отчаянием в голосе он ответил:

— Нет. Не думаю. Я не помню… Нет, они вели себя как обычно. Радовались, что мы идем на прогулку…

— Кого из семьи они хорошо знают? — продолжал расспрашивать я.

— После смерти Мойры все они не раз бывали в Квантуме. Все, кроме тебя. Я сперва думал, они хотят поддержать меня, но… каждый просто хотел убедиться, что остальные не подольстились ко мне и не заняли их место… — Малкольм разочарованно пожал плечами.

Каждое новое обстоятельство возвращало нас к жестокой реальности, в которую ни один из нас не хотел верить.

Малкольма передернуло при этой мысли, и он сказал, что хотел бы пройтись с собаками по поселку. Но по дороге он мог встретить знакомых, которые были близкими приятелями Вивьен, Алисии и Джойси и до сих пор поддерживали с ними отношения. Они незамедлительно порадовали бы наших ведьм свеженькой полуправдой о том, чем Малкольм сейчас занимается.

— Ты же знаешь, сельские сплетни расходятся быстрее, чем телеграммы. Посади лучше собак в машину, — сказал я.

Он меня совсем не слушал. Всего шесть дней назад кто-то во второй раз пытался его убить, но Малкольм уже почти убедил себя, что больше не будет никаких нападений. Что ж, наверное, сегодня утром действительно ничего такого не случится. Он с собаками прошел полторы мили до дома, а я медленно ехал впереди него, все время оглядываясь назад, и ожидал на каждом повороте, пока он не показывался в поле зрения. Когда мы благополучно добрались до дома, Малкольм недовольно пробурчал, что я слишком осторожен.

— Но ведь это как раз то, чего ты хотел, — возразил я.

— И да и нет.

Как ни странно, я его понимал. Он боялся и стыдился своего страха, поэтому упорно бравировал своей беззаботностью. С непосредственной опасностью разобраться намного легче. Тем не менее я заставил его подождать снаружи с собаками, пока я обследую дом. Внутри не оказалось никаких ловушек, никто не прятался за дверью с занесенным для удара молотком, бомбы в почтовом ящике тоже не было.

Я впустил Малкольма, и мы стали разбирать наши вещи. Мы оба не сговариваясь решили, что я буду спать в своей прежней комнате, и я застелил там постель. В Лондоне я закупил продукты — хлеб, молоко, лимоны, копченое мясо и осетрину. Такая пища в последнее время стала привычной и для меня, и для Малкольма. В баре было шампанское, а в холодильнике еще от Мойры остался целый склад полуфабрикатов в картонных коробках. «С голоду мы не умрем», — решил я, исследовав наши запасы. Разве что заработаем расстройство желудка.

Весь день Малкольм просидел в кабинете — просматривал почту, говорил по телефону со своим биржевым маклером и в обычное время собрался выпустить своих доберманов на прогулку перед обедом.

— Я пойду с тобой.

Он кивнул, ничего не сказав, и мы вышли в сад, на свежий октябрьский воздух. Прошли по дорожке между грядками, через заросший ивняком ручей, до которого отец так и не дошел десять дней назад.

Когда мы были маленькими, мы пускали по этому ручью игрушечные кораблики и собирали по берегам водяную мяту и возвращались домой вымокшими и перемазанными с головы до ног. Алисия не раз заставляла нас снимать всю одежду, прежде чем впустить в свою девственно-чистую кухню.

— В понедельник я написал новое завещание, — неожиданно сказал Малкольм, не отрывая взгляда от собак, которые сновали вдоль берега, выискивая под деревьями норы водяных крыс.

— Вот как?

— Да. В Кембридже. Почему бы и нет? В старом часть предназначалась для Мойры. И тогда, после той пятницы… в общем, я хотел привести дела в порядок, на случай… на всякий случай.