Контракт с Дьяволом - Майя Бессмертная Страница 40

— Я видел, как ты целовалась с этим французишкой! Во всех журналах ваши довольные рожи! Ещё бы занялись сексом на камеру!

— Захотим — снимем хоум-видио! — Выпаливаю фразу, прикусывая язык.

— Он лучше меня, да?

— Вас это не касается!

Меня трясёт от злобы, а лицо заливает краска. Неужели, Вадим Сергеевич ревнует? Отмечаю, что он позабыл свой вежливо-холодный тон и, не стесняясь, обращается ко мне на «ты».

— Ещё как касается! Потому что ты моя!

Последнюю фразу Ярославцев буквально рычит в трубку, и я содрогаюсь, представляя себе его лицо сейчас — красное, озлобленное. С тёмно-синими искрящимися глазами. Наверное, если бы он мог, он бы накинулся сейчас на меня. А там — неизвестно чем бы дело кончилось — моим удушением или страстным сексом.

— Оставьте меня в покое! Я чётко исполняю условия договора и обещаю, что пришлю вам ваше драгоценное кольцо. Остальное — вас не касается.

— Да пошла ты! Засунь это кольцо себе в …!

Сжимаю руки в кулаки, продолжая слушать пьяную, гневную речь Вадима Сергеевича. Честно признаться, хоть он и выводит меня из себя, мне приятна его ревность. Значит, этот чурбан всё-таки, не такой уж и бесчувственный!

— Я пришлю вам приглашение на помолвку.

Стараюсь говорить с мужчиной спокойным тоном, ещё больше этим выводя его из себя. Ювелир свирепеет, но я решительно бросаю трубку и поспешно выключаю телефон.

Вот так. Теперь — он меня не достанет. Пусть проспится.

Возвращаюсь в спальню к своему сыночку. Артём развалился на моей кровати в позе звезды, и я аккуратно перекладываю мальчика, чтобы лечь с ним рядом. Вдыхаю аромат его волос, закрывая глаза.

Но, перед тем, как провалиться в сон, я вспоминаю ярко-синие глаза Ярославцева. Его лёгкую небритость, широкие плечи и чувственные губы. И почему же он приревновал?

Прижимаюсь к сыночку, пытаясь отогнать мысли о ювелире, и промучившись, некоторое время, всё же засыпаю, представляя рядом с собой этого тирана с синими глазами.

В понедельник с утра, наспех выпив кофе, мы направляемся с Артёмом в детский сад. Отправив сынишку в группу, и выслушав от него, какая я замечательная мама, я умильно целую его в щёчку, и машу рукой. Сейчас мне предстоит менее приятная процедура. Вздохнув, собираюсь с духом, и стучу в дверь кабинета заведующей.

Сегодня на Анне Ильиничне бежевый костюм с юбкой и красные туфли-лодочки на устойчивом каблуке. В ушах — золотые серьги с гранатами, неплохой пробы. От подсчёта суммы, которую можно выручить за эти цацки, меня отрывает скрипучий голос женщины.

— Вам чего, Виктория Юрьевна?

— Я написала заявление на увольнение. Подпишите.

Кладу исписанный лист бумаги на письменный стол заведующей. Анна Ильинична округляет свои умело подведённые глаза, и судорожно хватает ртом воздух.

— Как так? Лишиться музыкального педагога, в разгар учебного года! Вы чем думаете, милая моя? У нас на следующей неделе праздник! Нам просто необходимо музыкальное сопровождение!

Анна в порыве ярости смахивает моё заявление со стола, и оно, как осенний лист, плавно опускается мне под ноги. Я вспыхиваю, как горящая спичка.

— Включите кассету на магнитофоне!

Встаю со стула, поднимаю с пола лист бумаги. Бросаю заявление на стол заведующей — она жутко раздражает меня своим визгливым голосом.

— Ну, уж, нет! Вы обязаны отработать две недели по договору, пока мы не найдём вам замену!

— Тогда я ухожу на больничный. Вам не удастся заставить меня отработать у вас хотя бы день! — Смериваю её презрительным холодным взглядом и освобождаю своё запястье от её цепких лап.

— Я составлю вам такие рекомендации, что вас с ними не возьмут больше ни в одно учебное заведение! — Анна Ильинична закипает, словно чайник, и мерзко шипит мне на ухо, брызгая слюной.

Я смотрю на неё с иронией, стараясь не расхохотаться прямо в лицо женщине. Тут в к ней в кабинет вваливается её закадычная подружка — фельдшер данного детского сада, Тамара Васильевна. У неё в руках — глянцевый журнал.

— У меня тут музыкальный педагог увольняется, представляешь? — Анна Ильинична смотрит на давнюю приятельницу сверху вниз. — А я ей говорю, что она потом работу нигде не найдёт с моими рекомендациями!

— Думаю, Анька, что ей не нужно будет больше работать. И боюсь, что твои угрозы не сработают. Посмотри-ка сюда!

Тамара Васильевна потрясает перед носом подруги свёрнутым в трубочку журналом. Я расплываюсь в довольной улыбке.

Заведующая детского сада хватает своими цепкими пальцами журнал из рук приятельницы, и мгновенно меняется в лице — ведь прямо с обложки, чертовски обаятельно сверкая белозубой улыбкой мастера фотошопа, ей улыбаюсь я.

— Это что?

«Из Золушки — в принцессу. Подробности помолвки никому не известной преподавательницы и самого завидного холостяка планеты».

Лениво стою у стены, скрестив руки на груди. Анна Ильинична судорожно ищет нужную страницу, и ахает, когда видит следующую фотографию. Пробегает глазами по строчкам, мгновенно меняясь при этом в лице.

— Так вы замуж, что ли, выходите?

Киваю, и насмешливо смотрю на женщину. Тут рядом раздаётся свистящий шепот Тамары Васильевны.

— Не просто замуж. А за самого известного французского ювелира! Он ей на помолвку подарит самое дорогое кольцо на планете!

— Ой, Викочка, детонька, что же вы не сказали мне сразу? — С неё мигом сошла вся спесь, и она стала приторно-сладкой. Настоящий хамелеон!

Заведующая подскакивает к шкафу, и достаёт из него огромную коробку дорогих конфет, и, по пути, включив чайник, лебезит:

— Давайте чаю попьём на прощание. Вы нам всё расскажете.

Тамара Васильевна, кивая головой, тут же вкладывает в мои руки прозрачную чашку с нарисованными на ней мелкими цветочками. Трясёт головой в такт словам подружки.

— Нет, извините, у меня много дел.

Заведующая округляет глаза, и закусывает губу. Пытается придумать любую уловку, чтобы задержать меня в своём кабинете.

— А ваш сын? Вы забираете мальчика с собой?

— Артём ещё немного походит в ваш сад. Я заберу сына в конце месяца, как только сделаю ему документы, необходимые для переезда. Всего хорошего!

Выбегаю из здания, хватая ртом прохладный воздух. Наконец-то, свобода!