Фантомас - Марсель Аллен Страница 40

Самбадель наморщил лоб:

– Кажется, я читал ее историю болезни… По-моему, ничего особенного… Назначена обычная терапия, отдых и усиленное питание…

– Ага, значит, помнишь! Кстати, это жена очень известного коммерсанта.

– Да, теперь я вспомнил. Действительно, красивая женщина. Так что она?

Перре закурил:

– Ну слушай. Когда ее перевели в мое отделение, проще сказать, что твои эскулапы перекинули ее ко мне, решив, что с ней «ничего особенного», диагноз оказался весьма серьезный, да и прогноз на будущее пренеприятный. Я даже думал, что это неизлечимо.

– Так уж и неизлечимо… – недоверчиво протянул его собеседник.

– Говорю тебе, все было очень худо! Но, к моему удивлению, она быстро пошла на поправку.

– Как с реакциями?

– Почти все в норме. Кое-какие следы мании остаются, но в целом сознание прояснилось. Ну, ты знаешь, как это бывает – воспоминания о критическом состоянии остаются, но сам кризис миновал.

Самбадель улыбнулся:

– Вот ради этого и стоит быть врачом. До чего приятно видеть, как человек просто заново рождается. Чувствуешь, что не зря живешь на свете!

Перре оторвался от рецепта, который он выписывал, и подмигнул коллеге:

– Вот именно, старина! А ведь мания преследования – вещь, с которой не шутят. Как раз сегодня собирался написать мсье Ромберу, ее мужу. Мое предыдущее письмо, видимо, не дошло – он так и не ответил. Впрочем, это и к лучшему. Тогда я сообщил, что состояние мадам не позволяет надеяться на скорое выздоровление. Зато теперь можно порадовать мужа. Его жену вполне уже можно переводить в отделение для выздоравливающих, а по нашим дурацким правилам для этого необходимо его разрешение. Глупо, правда? Я вижу, что женщина уже почти здорова, но не могу сам принять решение.

Самбадель расхохотался:

– Только не торопитесь радовать нашего почтенного директора, коллега! Вполне возможно, что этот Ромбер пожелает забрать жену домой, а перспектива потерять выгодного клиента вряд ли вызовет у старика восторг!

– Не говори! – согласился его собеседник. – Просто парадокс – наш Бирон все свое время тратит на то, чтобы выхаживать больных, а потом сам же кусает себе локти, когда они выздоравливают и покидают его.

Довольный своим остроумным выводом, Перре на несколько минут углубился в заполнение бумаг. В комнате слышался только скрип пера.

Тут дверь раскрылась, и на пороге появился санитар. Он положил на стол объемистую пачку писем:

– Утренняя почта, мсье Перре.

Доктор отодвинул в сторону перекидной календарь, на котором были обозначены намеченные на сегодня мероприятия, и принялся разбирать письма.

– Одни только служебные послания, – ответил он на вопросительный взгляд Самбаделя. – Увы, мой друг, можешь погружаться в траур. Похоже, сегодня ты не получишь того голубого конвертика, который способен хоть ненадолго менять к лучшему твой скверный характер. Впрочем, попробую поднять тебе настроение. Сегодня приезжает Свилдинг!

– Профессор из Дании? Разве сегодня?

– По-моему, да.

– А что он из себя представляет?

– Ну знаешь… – Перре покрутил пальцами, – из тех ученых, которым не удалось сделать карьеру в собственной стране, и они отправляются поражать воображение иностранцев. Хотя у себя он публиковался.

– Давно?

– Не знаю. Но в письме он упоминал о своей книге. Как ее… «Клинические исследования по идеонтологии сверхвпечатлительных индивидуумов». Громко сказано, верно? А ведь, небось, страниц двадцать пять, не больше…

Оба рассмеялись.

– …Послушайте, мадемуазель Люси! – возмущенно восклицал Перре. – Извольте немедленно убрать отсюда эту кучу грязного белья. Как-никак, у нас сегодня гость. Да к тому же иностранец!

– Вот и сидел бы себе в своей Дании, – пробурчала санитарка. – Чего сюда-то переться?

– Попрошу повежливей, мадемуазель, – произнес Перре со всей возможной строгостью, однако не смог скрыть улыбки. Затем повернулся к кастелянше.

– Боже мой, Берта, ну чем вы занимаетесь? Нашли время наводить марафет.

Снова возмущенно фыркнув, он устремился дальше по коридору. Вскоре оттуда донесся его голос.

– А это еще что такое? Немедленно погасите сигарету, Жан. Господи, одни бездельники на мою голову!

Пока Перре метался по клинике, пытаясь навести порядок, доктор Бирон встречал гостя.

– Добро пожаловать, уважаемый мэтр, – проговорил он, беря профессора Свилдинга под руку. – Вы оказали нам большую честь своим визитом!

– Ну что вы, коллега, – смутился иностранец. – Это честь для меня!

Но доктор Бирон не желал слушать возражений. Это был загорелый жизнерадостный мужчина лет сорока, крепкого телосложения, настолько активный, шумный и напористый, что не соглашаться с ним бывало трудно.

Бурно жестикулируя, директор продолжал расточать комплименты профессору из Дании, однако нельзя было не заметить, что звучат они несколько фальшиво, а то и пошло. Бросалось в глаза, что почтенный Бирон вряд ли нашел время ознакомиться с трудами своего гостя.

Что же касается профессора Свилдинга, то внешне он являл собой типичного пожилого чудаковатого ученого, точь-в-точь как их описывают в книгах. Лет ему было около шестидесяти, длинные вьющиеся волосы серебрила седина, но для своего возраста он выглядел молодцом.

– Поверьте мне, мсье, – говорил датчанин, вежливо улыбаясь, – для меня колоссальная удача изучить опыт столь известного ученого, как вы.

Бирон польщенно кивнул.

– Не угодно ли вам осмотреть лечебницу? – предложил он с видом радушного хозяина.

Гость не возражал. Директор снова взял его под руку и провел в больничный парк. Там он принялся объяснять профессору расположение корпусов лечебницы.

– Взгляните туда, дорогой коллега, – говорил он. – В своей работе я, признаться, придерживаюсь системы изоляции больных разной степени возбудимости друг от друга. Поэтому я не стал воздвигать единое здание, а построил несколько небольших павильончиков. Таким образом, человеку с нервным расстройством не грозит натолкнуться в коридоре на маньяка или дебила, а больному с какой-нибудь навязчивой идеей можно не опасаться, что его заставят выслушивать чужой бред. Спокойные не встречаются с буйными… Ну, вы понимаете.

– Конечно, конечно, – согласился профессор. – Мы в Дании тоже придерживаемся метода изоляции. Но вы пошли дальше нас. Как я вижу, вы каждый свой павильончик окружили отдельным садиком!

– Да, – согласился директор. – Я считаю, что это совершенно необходимо.

Он провел своего гостя в один из таких садиков. По нему в сопровождении двух санитаров чинно прогуливался человек лет пятидесяти.