Голодная пустошь  - Лорет Энн Уайт Страница 4

Это место казалось живым, полным преступности, окружившей Тану плотным кольцом, несмотря на все ее усилия слиться с ним. Возможно, оно чувствовало ее порочность, ее стыд, и она должна была доказать, что чего-то стоит, прежде чем этот мир простит ее за чудовищные ошибки, которые завели ее в Пустошь, на самый край цивилизации.

Официально в полицейском департаменте, куда ее прикрепили, работали на полную ставку еще два копа и один гражданский служащий, но неожиданно для себя Тана оказалась здесь совсем одна. Два дня назад ее начальник, младший сержант Хэнк Скерритт, был транспортирован в Йеллоунайф после того, как ему прострелили ногу из ружья двенадцатого калибра. К тому времени, как до нее дозвонились и как она добралась до другой стороны реки, Скерритт потерял много крови. Вид у него был совершенно безумный — бессвязная болтовня, лихорадочный взгляд. Пришлось собраться с силами, чтобы держать его под контролем до приезда «Скорой помощи».

И пока Королевская канадская конная полиция искала замену Скерритту, Тана в одиночку (если не считать Розали Ниты, диспетчера системы связи), должна была поддерживать порядок среди населения в триста двадцать человек на территории, занимавшей 17,5 квадратной мили. Большая часть этого населения проживала в городе Твин-Риверс, а некоторые в поселке с поэтичным названием Водопад Росомахи, расположенном чуть выше по реке. Добраться до всех остальных населенных пунктов можно было только самолетом, пока снег и лед не позволяли передвигаться на снегоходе.

Розали говорила Тане, что младший сержант Скерритт медленно, но верно, втайне от центрального отдела полиции в Йеллоунайфе, начал еще с прошлой зимы сходить с ума. Темнота и холод двадцать четыре часа в сутки и не до такого доведут, заявляла Розали. А летом неустанный рой черных мух мешал несчастному спать, и вскоре он слетел с катушек.

Еще было старое как мир предание, связанное с человеком, следившим здесь за порядком три года назад, сержантом Эллиотом Новаком.

— Он по-прежнему здесь, в лесах, — утверждала Розали. — Совсем спятил. С белыми копами всегда так. Это место лишает их рассудка.

У Таны, если на то пошло, были если не все шансы сойти с ума, то по крайней мере половина — ее предки со стороны отца были белыми людьми, истинными скандинавами. Мать — представительница канадского народа догриб, выросла на берегу Большого Невольничьего озера. По этой причине Тана говорила на языке слэйви, и, может быть, именно потому ее отправили в такое богом проклятое место, хоть она и была совсем салагой. И к тому же больше никто сюда не хотел.

Странные вещи, думала Тана, глядя в экран телевизора, по которому шло какое-то шоу знакомств, происходят в краю полуночного солнца, странные люди мучаются, добывая золото. Или драгоценные камни…

Холостяк на экране, сжимая в руке коробочку с массивным бриллиантом, надвигался на двух оставшихся, дрожащих от волнения финалисток. На чей палец будет надето сверкающее кольцо? Обе женщины вели себя так, словно упадут в обморок раньше, чем он сделает окончательный выбор.

Когда камеру навели на бриллиант, ложка замерла в руке Таны. Камень переливался всеми цветами радуги. Неизменный символ любви. В глазах внезапно защипало; кольцо с маленьким камушком, которое она носила на цепочке под униформой, казалось, жгло кожу. Она сжала зубы. Все это был фарс, полное дерьмо, уловка маркетологов — связать холодный, твердый камень с любовью, обязать каждого мужчину подарить его своей женщине. Зачем она вообще смотрит эту хрень? Потому что она идет по телевизору, вот почему, а пульта в крошечной квартире, которую ей выделили, нет, и она слишком устала, чтобы подняться и переключить канал вручную. Так что скабрезное шоу продолжалось. Голос за кадром сообщал, что этот бриллиант «чист, как снега холодной канадской тундры, откуда он был добыт».

— И это тоже уловка маркетологов, — сказала она собакам. Тойон приподнял ухо, Макс никак не отреагировал.

Добывать алмазы на Севере было делом недешевым, территория — обширной и неприступной. Дорогой труд. Но камни, добытые в тундре, на мировом рынке конкурировали с алмазами, добытыми в Африке, Индии, Вьетнаме, Корее со значительно меньшими затратами, поэтому рекламщики изо всех сил старались набить цену канадским камням. В результате был издан мандат, согласно которому десять процентов всех алмазов, добытых на северо-западной территории страны, должны были быть обработаны и оправлены там же, вместо того чтобы перевозиться на корабле в Индию, уже и так обрабатывавшую около восьмидесяти процентов всех камней. Так расцвела промышленность Йеллоунайфа, родного города Таны на берегу Великого Невольничьего озера. Теперь Йеллоунайф называли «сомабаке», что означало «доходное место». В конце маленького местного аэропорта располагались «алмазные ряды» — несколько невысоких зданий, где мастера, сидя на корточках вокруг длинных скамеек, придавали алмазам форму, полировали, делали огранку, заставляли сиять и сверкать. Всех этих людей наняли крупные компании наподобие «Тиффани&К», и они съехались сюда со всего мира — с острова Маврикий, из Танзании, Армении, Индии. Большинство стали гражданами Канады.

На каждый бриллиант, отполированный на территории страны, лазером наносились микроскопические логотипы — изображения полярных медведей и кленовых листьев, каждый получал серийный номер и сертификат правительства, подтверждающий, что камень был добыт, огранен и отполирован на севере Канады, то есть «бесконфликтно».

Никакой крови, пролитой ради ваших любимых людей.

Никаких страшных войн за то, чтобы кольцо блестело у вас на пальце.

Никакого детского труда. И клочок бумаги, якобы доказывающий это.

Алмазы же были способом оплаты организованных преступлений и терроризма. Поэтому Тана в них разбиралась. Когда первые крупные шахты начали их добывать, в Йеллоунайфе был сформирован спецотряд Канадской королевской конной полиции в целях борьбы с международной преступностью.

Новая шахта строилась и здесь, на севере, у Ледяного озера. В следующем январе, впервые в истории Твин-Риверса, это оторванное от всего мира место обещали соединить с Йеллоунайфом ледяной дорогой. Появление в городе инженеров и геологов уже начало вызывать протесты, но, однако, были в строительстве дороги и свои плюсы. Полицейскому участку определенно требовались средства и новый грузовик. Сейчас, если нужен был транспорт, приходилось нанимать его за бешеные деньги. И, конечно, городу было необходимо новое оборудование для дизельной электростанции, сейчас работавшей кое-как.

Но до следующего января жители города по-прежнему оставались в далеком прошлом. В мире, куда сквозь зимний мрак все еще пробирались легенды и суеверия.

Убеждая себя, что нужно хорошо питаться, Тана положила в рот последнюю ложку рагу, и живот тут же скрутило. Поставив миску на столик у стены, она откинула голову назад. Закрыла глаза, стараясь дышать медленнее, стараясь удержать еду в желудке. Изнеможение накрыло ее тяжелым одеялом — пронизывающая до костей, туманящая разум усталость, заставлявшая чувствовать себя так, словно она пытается протолкнуть свое тело и мозг сквозь густой слой кормовой патоки; к такому она не привыкла. Слава богу, хоть собаки сыты. Одним делом меньше.