Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд Страница 4

Агата закрыла глаза, пытаясь вытеснить из памяти его жесткое тело, вжимающееся в ее мягкую белую плоть. Она мысленно перенеслась в далекое прошлое, в место, где всегда царит лето – на пляж у подножия утеса в Девоне, в те беззаботные дни, где ребенком охотилась на крабов, поедала яйца вкрутую и сэндвичи с рыбным паштетом. И мало-помалу провалилась в сон…

Проснулась от мягкого толчка: поезд остановился. Интересно, где это они? Париж? Или еще дальше? Дижон? Лозанна? Агата приподнялась на локтях, вглядываясь через стекло.

На платформе, залитой лунным светом, ее внимание привлекла фигура мужчины – было в нем что-то до жути знакомое… Высокие скулы, блестящие глаза…

Она моргнула, вытягивая шею. Последний раз они виделись несколько месяцев назад, и все же вот он, здесь, за окном, словно переправился вслед за ней через пролив, отстал где-то в Кале и теперь, обретя сверхъестественную скорость, вновь нашел поезд. Смотрит куда-то вдаль, с явным нетерпением. Губы дернулись, зашевелились, хотя рядом никого… С кем он разговаривает?

Внезапно в голове прозвучал знакомый голос:

Опять убегаем? Ну что ж, может, хоть сейчас получится…

Агата зажмурилась. Разумеется, это не Арчи! Тот сейчас в Англии, спит в своей постели. Возможно, видит ее во сне, представляет, что будет делать через несколько дней, после свадьбы…

Когда она перестала мучить себя и открыла глаза, призрак уже исчез. Ну и воображение…

Поезд тронулся, Агата улеглась и начала медленно вдыхать и выдыхать, считая до четырех. Каждый вдох приносил успокаивающий запах свежего белья. Затем она мысленно составила список всех приятных моментов путешествия: еда, музыка, новые пейзажи. Есть в поезде что-то надежное: в самом деле, она ведь не одна – стоит лишь позвонить, и тут же явится проводник.

Агата попыталась представить себе конечную цель путешествия и невольно поежилась. Удастся ли проделать такой путь в одиночку? А почему нет? Ведь ей уже тридцать восемь! И потом, не на Луну ведь едет, всего лишь в Багдад. И снова ее охватила легкая дрожь. На званом обеде в Лондоне то была дрожь предвкушения; сейчас добавились нотки страха.

Она почти ничего не знала о Багдаде. Однажды они с мамой ездили в Египет – может, что-то в этом роде? В восемнадцать лет Агата куда больше интересовалась мужчинами и танцами, нежели пирамидами и гробницами.

Один полковник – очень добрый, довольно симпатичный, намного старше ее – на обратном пути попросил у матери ее руки. Агата порядком разозлилась, когда узнала об этом задним числом, уже в Девоне. Она чувствовала себя обманутой: ее даже не спросили! Теперь лицо полковника всплыло в полутьме купе. Если бы она вышла замуж за него, а не за…

Агата попыталась сосредоточиться на ритмичном перестуке колес. Только бы ей не приснился Арчи! Что угодно, только не он…

* * *

Нэнси перемещалась от окна к двери и обратно, меряя шагами купе, словно зверек в клетке. С тех пор как поезд подъехал к Лионскому вокзалу в Париже, она прижималась лицом к стеклу в надежде его увидеть. Увы, было слишком темно. На платформе толпился народ: кто-то ожидал, кто-то готовился сесть. Ей хотелось выпрыгнуть из вагона и побежать, заглядывая в лица. Нет, нельзя, слишком рискованно: она может его упустить, или еще хуже – он сядет, а она не успеет, и поезд уйдет без нее.

На каждой остановке Нэнси ждала его появления. На вокзале Виктория, пока другие пассажиры нежно прощались с любимыми, она торчала на платформе. Дежурный практически загнал ее в вагон, жалостливо подняв брови.

В Дувре он так и не объявился. Нэнси обошла все палубы в надежде, что он в последний момент успел вскочить на борт.

В Кале, где ожидал «Восточный экспресс», постоять на платформе не удалось: крайне обходительный проводник сразу отвел ее в купе, показал, как все устроено, и зачитал список блюд, предлагаемых на ужин. В иных обстоятельствах Нэнси пришла бы в восторг, однако сейчас была слишком взвинчена. К тому времени, как он закончил, поезд уже тронулся.

– Ваша спутница присоединится к вам в Париже, мадам? – спросил проводник с иностранным акцентом.

– Э-э… д-да… В Париже… да.

Нэнси смутилась. Она заплатила двойную цену за купе второго класса в надежде, что он поедет. В агентстве Кука ее уведомили о том, что в купе могут находиться лишь пассажиры одного пола; пришлось сочинить некую мисс Мюриэл Харпер.

Проводник улыбнулся, и она покраснела до ушей. Наверняка видит ее насквозь: подвел любовник, а никакая не подруга. Небось думает: бедная богатая девочка!

Париж был ее последней надеждой. Оставался призрачный шанс: он успел туда до нее и собирается сесть на поезд в темноте, чтобы избежать бдительных глаз проводника.

Нэнси глянула на часы – поезд отходит через пять минут.

Хлопнула дверь. Шаги в коридоре. Женский голос что-то сказал по-французски. Нэнси опустилась на сиденье, во рту пересохло. И тут послышался тихий щелчок. Резко обернувшись, она увидела, как дверная ручка дергается вверх-вниз. Одним прыжком Нэнси достигла двери.

– Милый!

Она бросилась в его объятия, от слез защипало глаза.

– Погоди, дай мне войти!

Губы мимолетно скользнули по ее щеке.

– Где же твой багаж?

Он тяжело осел на постель.

– Я не смогу остаться – утром мне нужно сойти.

– Но…

– Не спрашивай, Нэнси, не сейчас! Давай лучше не будем терять времени – у нас всего одна ночь. Запри дверь и обними меня.

Он протянул руки, и она растаяла в его объятиях.

Потом, лежа в темноте на узкой койке, Нэнси вдыхала запах его влажной кожи. В дверь тихо постучал проводник. Она крикнула, что ей ничего не нужно. Смешно! Вот он, тот, кто ей нужен больше всего на свете, лежит рядом – и через несколько бесценных часов исчезнет.

Удаляющиеся шаги постепенно затихли. Нэнси потянулась к нему, но момент был испорчен – он уже садился. Чиркнула спичка, зажегся огонек сигареты. Вот теперь он скажет ей то, чего она так боялась.

– Я должен был приехать… Я не мог тебя подвести. – Он затянулся и выдохнул струйку дыма, проплывшую мимо ее лица. – Сейчас такой сложный период… Ты ведь понимаешь, правда?

Нэнси почувствовала, как внизу живота закипают пузыри истерического смеха. Сложный? Да как он может сравнивать?! И все же она промолчала. Не издала ни звука. Пусть попробует объяснить.

– Мне кажется, жена подозревает… Боюсь, как бы не обратилась в газеты – представь, что с нами будет?

– Но ведь это уже не важно, мы будем далеко, в Багдаде. – Нэнси не видела его лица, в темноте светился лишь кончик сигареты.

Он испустил хриплый смешок, почти рычание.

– В Багдаде? Какого черта нам делать в Багдаде?

– Я… я не знаю. Просто… – Она запнулась. – Наверное, просто жить. Мы же любим друг друга, разве этого недостаточно?