Атаманский клад - Юрий Милютин Страница 4

Джипы доехали до отворота на какое-то колхозное отделение, противнику перекрывала путь узкая асфальтовая дорога. “Лэнд Крузер” чеченцев с разгона взобрался на невысокую насыпь и оказался чуть позади “Гранд Чероки”. Старший прапорщик нажал на педаль тормоза и вывернул руль до упора, стараясь поставить машину поперек трассы. Это ему удалось. Подхватив с сидения АКС, он дал очередь прямо в лобовое стекло джипа, летящего на него. Передние колеса последнего резко вильнули по наледи, подставляя черный бок всего автомобиля, омоновец влупил с десяток пуль и по нему, стараясь попадать не только в стекла, но и в обшивку дверей на случай, если за нею кто-то спрячется. Обе машины стукнулись друг о друга.

Наступила тишина, даже двигатели машин перестали работать в один момент. Прапорщик, немного подождав, заглянул в разбитые окна ‘Ленд Крузера’, увидел нескольких человек, раскинувшихся на сидениях в нелепых позах. Затем плечом прислонился к внутренней стойке, потянулся рукой смахнуть пот со лба, и в ту же секунду прозвучали пистолетные выстрелы. Пуля, пробив зимний берет, содрала кожу на голове, просвистела дальше, вторая застряла в мякоти левого плеча. Омоновец бросился на пол, пошарил руками по ремню, но гранат больше не было. Еще одна пуля, пробуравив железную обшивку, вжикнула у самого уха. Тогда он взвел подствольный гранатомет, приготовился для броска, но здесь, как и в первый раз, когда мешала за бетонным основанием решетка из толстой арматуры, не давали развернуться ни сидения, ни переключатель скоростей, ни высокие боковины дверей. Прапорщик изловчился, подскочив вверх, нажал на спуск. Он не услышал взрыва в машине противника, увидел яркую вспышку, охватившую весь салон. Почувствовал вдруг, как в грудь ему что-то ударило, расплылось внутри легкой болью с томительной тяжестью. Омоновец опустился на сидение нерусского чуда техники, залитое чужой кровью, неловко сполз на пол, укрытый толстым прорезиненным половиком…

Примерно через полчаса к отвороту на степное отделение какого-то кубанского хозяйства подкатил грузовой “Урал” с наращенными бортами, с брезентом, наброшенным на металлический каркас. Из кабины, из кузова, под яркий свет от фар выпрыгнули пятеро бойцов, одетых в камуфляжную форму. На двоих были черные омоновские береты, еще на двоих казачьи кубанки с красными верхами. На пятом выпирала из-под пятнистого капюшона милицейская фуражка автоинспектора с серым околышем. Группа, сняв оружие с предохранителей, осторожно приблизилась к широкомордым джипам, воткнувшимся друг в друга. Удостоверившись, что все кончено, капитан присел на подножку одного из автомобилей, вытащил пачку сигарет. Двое омоновцев обошли “Гранд Чероки”, перегородивший трассу, открыли дверцу, посветили фонариками внутрь. Первый забросил автомат за спину, запрыгнул в салон, затем продернул за камуфляж к краю корпуса машины здоровяка, лежащего на полу:

— А ну берись, его надо на землю спустить, — обратился он к товарищу.

— Ты бы сначала пульс пощупал, — с сомнением качнул тот головой.

— Успеется… на земле будет попросторнее.

Первый омоновец, когда тело оказалось на трассе, шустро расковырял пуговицы на теплой куртке, залез ладонью под вязаный свитер. Затем пошарил пальцами за воротником, притих, нащупывая сонную артерию.

— Теплый, — негромко проговорил он, глядя прямо перед собой. — Не пойму, то ли это пульс бьется, то ли какая жилка издевается.

— Если теплый, то должен быть живой, — отозвался его товарищ, склонившись над телом старшего группы омоновцев. — Времени прошло уже достаточно.

— Понесем к машине. Чем скорее доставим в Армавирскую лечебницу, тем легче камень на душе.

— Ты прав, — согласился второй боец, поднимаясь с корточек.

Командиру спешно обработали рваные раны и отверстия от пуль, перевязали, затем перетащили в кузов грузового автомобиля. Когда несли, кому-то из казаков показалось, что прапорщик вздохнул.

— Или воздух выходит, — с сожалением сплюнул он в сторону.

— Не каркай, в первый раз его, что-ли, вытягивать из переделок? — тут-же оборвали казака особисты. — Наш Василий живучий как тот кот, который дрался с мышами.

— Дай-то бог, — отозвался с надеждой казачий автоинспектор.

Бойцы, сообщив по рации место своего нахождения, собрались у кабины военного вездехода, потянулись было в карманы за сигаретами. Но прикурив, решили специалистов не ждать, а трогаться в обратный путь, чтобы успеть сдать прапорщика в местный госпиталь. В этот момент из второго джипа раздался громкий стон, сидевший на подножке капитан шмыгнул за высокий зад “Лэнд Крузера”. Группа рассыпалась, заклацала затворами автоматов. Один из казаков подкрался к двери, дернул за ручку, на дорогу вывалился чеченец, залитый кровью, и остался лежать в неестественной позе в мощных лучах фар “Урала”. Выходило, что стонал не он. Казак, просунув ствол автомата в середину салона, осторожно заглянул туда сам, и успел заметить фигуру бандита, направлявшего на него пистолет. Он шустро, как при прыжке с парашютом, поджал под себя ноги, камнем ударился о трассу, и выстрел не заставил себя ждать. Это было поразительно, что в автомобиле, развороченном напрочь, кто-то сумел задержаться на белом свете. Капитан-автоинспектор, когда бойцы заняли позиции за грузовиком, опустил ствол автомата вниз:

— Мы положили около сорока бандитов, а этого нужно оставить на развод, — сказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности, — Только он сумел приспособиться.

— Ну да, информацию ж фээсбэшникам надо сливать, — со злостью процедил сквозь зубы один из казаков. — Заложники, которые остались умирать на посту, не в счет.

— Да они… вряд ли выживут, их перекачали наркотой, — отозвался сухопарый омоновец. — А что тут неясного? Из России ехала в Чечню банда, ее необходимо было уничтожить.

— Прямо в сортире, — поддержал второй особист мнение товарища.

— А этого сохраним, — упрямо повторил капитан. — Поставим перед судом, пусть поглядят на него люди.

Вновь из салона джипа грянул пистолетный выстрел, пуля высекла искры из наворотов на радиаторе “Урала”, завизжала в голую степь. Кто-то из бойцов, отмахнувшись как от мухи от резкого звука, с сарказмом поддакнул:

— Правильно капитан гутарит, пускай мировая общественность обратит внимание на этого бандита. На двоих наших, навечно закрывших молодые очи, чего смотреть, они выполняли свой долг. А чечену дадут лет шесть — десять, и уже в тихой колонии начнут его лечить и откармливать.

— Вы правы, товарищ капитан, — скорчил шутовскую мину и сухопарый особист. — Эта вонючая сука нам еще оч-чень даже пригодится, — он стукнул кулаком по крылу ‘Урала’. — Как удалось этому барану проскочить? Шкура, что-ли, толстая?

— Кожа задубелая, железная.

— Надо же, все полегли, один он остался.

— А вы еще ничего не поняли?

— А что?

— Чеченец оказался самым хитрым.

— Дальше.

— Он успел облачиться в броник.

В группе помолчали, прислушиваясь к глухим стенаниям раненного отморозка. Никто не знал, сколько у него патронов в пистолетной обойме, любая пуля могла в долю секунды оборвать жизнь кого-то из них. К тому же, пора было трогаться в обратный путь, в кузове “Урала” лежал боевой товарищ, которому требовалась немедленная медицинская помощь.