Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона - Жорж Сименон Страница 4

Должно быть, он выглядел очень глупо, стоя посреди этой толпы бродяг, и тогда Адил-бей ощутил одновременно и стыд, и гнев.

Он по меньшей мере шесть или семь раз прошелся по всей длине набережной. Толпа постепенно редела. Было около десяти часов вечера. На углу стояло несколько женщин, и одна из них сделала два шага, чтобы оказаться у Адил-бея на пути, затем незнакомка вновь вернулась к своим спутницам.

«Госпожа Пенделли должна быть умнее своего мужа», — подумал Адил-бей.

Но какое это имеет значение? Она больше не может оказать ему никакой помощи. Он вновь увидел окна, заполненные фигурами юношей и девушек. В течение нескольких минут он шел, окутанный облаком музыки. Турок задавался вопросом, от чего скончался его предшественник. Каким он был? Сколько ему было лет?

Два раза Адил-бей, намереваясь вернуться в консульство, сбивался с пути. Улицы походили друг на друга: щербатые мостовые, размытые дождями и сточными водами, кучи забытых камней, открытые двери темных подъездов.

Наконец мужчина узнал дом, один этаж которого он занимал. Лестница оказалась неосвещенной. Адил-бей наткнулся на обнимающуюся парочку и пробормотал извинения.

У него был ключ. Сделав всего пару шагов, турок понял, что квартира совершенно пуста, и ему стало не по себе. Там, в итальянском консульстве, неспешно беседовали в ярко освещенной гостиной, расположившись вокруг стола с бутербродами и стаканами водки. Духов госпожи Амар было достаточно, чтобы напоить обстановку особой женственностью.

— Есть тут кто-нибудь? — крикнул Адил-бей в темноту, ища электрический выключатель.

Лампочка без абажура залила пространство унылым светом, и он оглядел прихожую с двумя скамейками, стенами, украшенными официальными уведомлениями, прихожую, пропитавшуюся запахом бедности.

Следующая комната оказалась его кабинетом. Далее, слева, находилось нечто вроде столовой. Внимание Адил-бея привлек журнальный столик, но мужчина сам не мог понять почему. Наконец он вспомнил. Утром новоиспеченный консул заметил на нем патефон и пластинки. Патефон исчез. Исчез также турецкий ковер, покрывавший тахту!

— Что, никого нет? — повторил мужчина неуверенным голосом.

Никого, ни в спальне, ни на кухне, где над грязной раковиной нависал водопроводный кран.

Все было грязным: стены, потолок, мебель, документы — подобная безрадостная грязь встречается в казармах и в некоторых государственных конторах. В буфете не нашлось ничего съестного, тарелки, оставшиеся после обеда, были грязными.

— Почему же он так упорно демонстрировал свое презрение к Турции? — проворчал мужчина в поисках места, где бы присесть.

Он вновь увидел как наяву красивую руку госпожи Пенделли, щипцы для сахара, застывшие над чашкой. А она была хороша, эта госпожа Пенделли. Голубое шелковое платье выгодно подчеркивало плавные линии округлой фигуры, ведь итальянка отличалась полнотой. Полными были и ее губы, за которыми прятались очень белые зубы. И она передвигалась по комнате с непринужденной грацией светской дамы.

— Да уж, это вам не чернявая персиянка!

Наглая пигалица с телом твердым, как зеленая маслина; она должна была бросаться на шею любого мужчины!

Адил-бей даже не знал, где находится его кровать. Ему не дали времени разобрать чемоданы. Турок выпил воды из-под крана и нашел, что у нее какой-то неприятный аптечный привкус.

Этажом выше кто-то расхаживал по комнате. Адил-бей бросил взгляд в окно и увидел в доме напротив двух незнакомых людей, облокотившихся на подоконник и наслаждавшихся вечерней свежестью в полной темноте и тишине.

Штор в консульстве не было, и потому они видели все, что делал Адил-бей. А утром шторы еще висели? Этого турок вспомнить не смог. Он решал, где бы устроиться, когда в одночасье погасли все лампы, причем не только те, что находились в квартире, но и на улице.

Пара в доме напротив по-прежнему стояла у окна, ведь консул не заметил никакого движения. В конечном итоге Адил-бей смог разглядеть белизну мужской рубашки, а затем и молочные пятна лиц.

Лампы все не зажигались. Это была не авария, просто каждый раз в полночь в городе выключали электричество. На соседней улице раздались шаги. Взвизгнуло какое-то животное, не то кошка, не то собака.

Консульство Италии тоже осталось без электричества? По крайней мере, они должны были подготовить керосиновые лампы! Адил-бей не курил, и у него даже спичек не нашлось!

Окончательно расстроенный мужчина осмотрелся вокруг: тусклый свет, лившийся с неба, затянутого белыми облаками, немного разогнал ночной мрак.

Адил-бею ничего не оставалось, как лечь спать. Прямо в одежде он устроился на тахте, но вскочил, когда свет луны робко коснулся его лица. Неужели он задремал? Этого турок не знал. Он подбежал к окну. Поискал глазами окно напротив и сначала нашел ярко светящуюся точку — огонек сигареты, затем рукав рубашки, согнутую в локте руку, голову мужчины, а рядом силуэт женщины с волосами, рассыпавшимися по плечам.

Яркий лунный свет пронзил темноту и позволил Адил-бею увидеть в глубине комнаты, прямо за парой, светлый прямоугольник постели.

«Они меня видят, — думал консул. — Они не могут меня не видеть!»

И, словно бросая вызов, Адил-бей прижал лицо к стеклу, даже не задаваясь вопросом, как он выглядит с расплющенным о стеклянную поверхность носом — угрожающе или комично.