Миллион на три не делится - Анна и Сергей Литвиновы Страница 4

Настя, закусив губу, кивнула.

– Тебя подставили? – прозорливо спросила тетя.

И снова Настя кивнула.

– Жизнь ваша московская такая, – утешающе сказала тетка. – Но ничего – ты сильная. Ты разберешься.

А дядя Петя ласково похлопал ее по плечу и, не мучая вопросами, посоветовал:

– Сначала выясни, кто. А когда выяснишь, – он широким жестом махнул на открытый сейф с ружьями, – мы его пристрелим.

* * *

«Дядька прав. Это – враг», – думала Настя, сосредоточенно шагая через поле. Она еле отбилась от теткиных хлопот. Отказалась от валерьянки, постельки и самогонки. Какая постелька, если весь ее мир рушится! «Оставь ее. Пусть погуляет. Подумает», – приказал жене дядя Петя. И вот Настя, снова бредя по любимому полю за околицей, впервые за время отпуска не баловала мозги деревенской безмятежностью, а сосредоточенно думала.

«Враг. Бьет по всем фронтам. Лишает и работы, и денег. Значит, непримиримый. И, собака, как тонко ударил! Явно готовился, всю жизнь мою изучил! И сумму на счету знал, и в офисный компьютер проник! Значит, надо подумать, кто из моих знакомых мог знать – одновременно! – и о моих деньгах, и о том, как войти в мой рабочий компьютер».

Настя вытащила блокнот и ручку. Написала: «сумма на счете». Немного напрягла память и составила список однокурсников, ставших свидетелями ее опрометчивого бахвальства. Список вышел изрядный – семеро. «Но такие новости – «однокурсница разбогатела!» – разлетаются со скоростью света! – сверкнула запоздалая мысль. – И о моем счете в банке, и о примерной сумме на нем знает уже полпотока плюс однокурсничьи родственники и друзья!»

Настя в отчаянии смяла список, швырнула на траву. Бог с ней, с экологией, когда вся ее жизнь в мусор летит!

«Ладно, пойдем другим путем. Кто мог проникнуть в мой офисный компьютер?»

А тут и думать нечего – весь отдел мог. В ее комнате сидело четверо, все, разумеется, имели допуск к агентской базе данных. Понятия «свой компьютер» в отделе, строго говоря, даже не существовало. Работали на той машине, что ближе. А за Настин, самый мощный в отделе комп вообще вечная война была. И пароль ее, словечко guerilla, вовсе не был вселенским секретом.

«Что ж я шефу-то этого не сказала!» – мелькнула запоздалая мысль. Рука потянулась к телефону, но Настя себя одернула. Рано звонить. И глупо.

«Ну и что мы имеем? Первое множество – со встречи выпускников – никак не пересекается с множеством вторым, с моими коллегами. Или… Или пересекается? Может, какой-то мой бывший однокурсник связан с кем-то из моих коллег? И они совместно решили меня закопать?

Но зачем? По какой причине? Неужели просто так? За удачную карьеру, чтоб не задавалась?»

Нет, что-то не складывается. Не может она поверить, что кто-то решил уничтожить ее просто так. Практически ни за что.

И тут в голове вспыхнуло: Олежек!

Только он знал о ней все. Знал о сумме на счете. (О переводе денег в Швейцарию Настя не сказала даже ему.) И пароль для ее компьютера – английское словцо guerilla – она тоже ему выдала: просто к слову пришлось. Олег еще хмыкнул: «Тоже мне, Настена-партизанка!» И… и… Это он посоветовал ей обратиться к врачу! И дал телефон доктора – сказал, что это лучший психоаналитик Москвы! А врач запугал ее тем, что нужно немедленно ехать в отпуск!

Да Олег просто расчищал себе пространство для маневра, выдавливал ее из Москвы! А она, дура, и правда поверила, что ей нервы нужно лечить!

Но зачем же он это делает?

Настя горько усмехнулась – теперь, когда она потеряла работу, причины не имели никакого значения.

Вокруг нее по-прежнему безмятежно зеленели поля и шептали о чем-то возвышенном деревья, но глупая деревенская красота больше не радовала. «Все. Больше никаких «санаториев», – решила Настя. – Нужно срочно убираться отсюда. И спасать то, что еще можно спасти».

Она поднялась, в последний раз окинула взглядом лесок, уходящее в перспективу небо, задумчивое, сонное кладбище… На Колокольное снова наплывали сумерки.

А на одной из могил снова маячила, мерцала в вечерней дымке изломанная, страшная, белая фигура без лица…

Настин крик всполохнул безмятежных грачей, птицы взвились с деревьев, галдя и роняя перья.

* * *

– Дядя Петя, завтра я уезжаю, – сообщила Настя, едва вошла в дом.

– И думать, Настена, не смей, ты и в себя прийти не успела! – возмутилась тетя Нина.

А дядя Петя деловито спросил:

– Ну что, решила, кого пристрелить?

– Решила, – улыбнулась Настя.

– Если докажешь, что действовала в состоянии аффекта, больше трех лет не дадут, – со знанием дела прокомментировал он.

– Немедленно замолчи, Петр! – прикрикнула на него жена. И побежала суетиться, собирать Насте бесчисленные соленья-варенья-компоты.

– Дядь Петь, пошли на крыльцо, перекурим, – позвала Настя. – У меня к тебе дело. Секретное.

* * *

Село Колокольное уснуло. Басисто храпел дядя Петя, ему нежно подсвистывала тетка. Что-то бормотали во сне племяшки – Настя на цыпочках прошла в их комнату, укрыла девчушек поплотнее. Одни коты вальяжно шастали по дому, подстерегая рассеянных мышей.

Не спала и Настя. Сидела у окна, не закрыв ставен и призывно распахнув форточку. Чтоб ее не было видно с улицы, спряталась за ширмой. На коленях лежало охотничье ружье. Она напряженно вслушивалась в темноту. Когда казалось, что по двору шелестят шаги, принималась сладко посапывать, будто спит… И изо всех сил старалась не заснуть по-настоящему. Но… Миновала полночь, полпервого, час – никого. И глаза слипались отчаянно…

Кажется, она задремала – потому что очнулась от противного скрипа стекла. Она вскинула к окну сонные, испуганные глаза – и снова увидала его. Белый человек. Человек без лица. Мертвая маска без глаз, безо рта, без носа!.. И по стеклу отстукивает тревожный ритм костлявая, с длинными ногтями, рука.

«Ну, здравствуй, зайчик!» – прошептала Настя. Вскинула ружье. Прицелилась пониже подбородка. И жахнула в окно дуплетом.

* * *

Крик был жалким, совсем не мужским. Будто бы голосила глупая баба.

– Убили! Помогите!

Настя и дядя Петя выскочили во двор. Дядька сдернул с плеч ночного гостя, корчившегося на земле, белый балахон. С лица его сорвал серый дамский чулок.

– Макс? – в ужасе прошептала Настя.

В глазах ее отставленного поклонника застыли жалкие слезы.

– Ты убила меня, сука! – причитал он, хватаясь руками за грудь.

– Никто тебя не убивал, – презрительно буркнул дядька. – Ружье заряжено солью!

А Настя, оправившись от шока, склонилась к Максу:

– Так это ты?! То самое привидение?! И в Москве, и здесь, на кладбище?