Карма фамильных бриллиантов - Ольга Володарская Страница 4

В фойе, на месте консьержа, сидела генеральша Астахова –старожилка этого старого-престарого дома в историческом центре Москвы. БабкаЕву ненавидела, но виду не подавала, поскольку боялась связываться со стервознойсоседкой. Раньше она с удовольствием выплескивала на нее свою ненависть, но кактолько на место консьержа был пристроен старухин внук, стала с Евой предельноласкова. Вот и теперь, едва увидев ее на пороге, растянула губы в вымученнойулыбке и проскрипела:

– Здравствуй, Евочка, здравствуй, дочка… – Ева вответ приветливо кивнула – несмотря ни на что, к старой грымзе она относилась сдолей симпатии. Боевая бабка держала в узде весь подъезд, давая тем самым Евеповод считать ее человеком своей породы – породы стерв. А бабка тем временемпродолжала: – А я вот Стасика своего подменяю. Пока он в уборную бегает. Всегона минуточку отлучился… Первый разочек за весь день.

На самом деле лентяй Стасик отлучался по пять раз на дню ина гораздо больший срок, но Еве не было до этого дела. Тем более чтопрестарелой генеральской вдове она больше доверяла, чем ее шалопутномувнуку, – точно знала, мимо этой грымзы без разрешения и мышь не проскочит,к тому же ее не купишь, не напугаешь, не перехитришь, а значит, наглые поклонникии предприимчивые фанаты не просочатся в подъезд Евиного дома…

– А к тебе гость, – крикнула вслед Евегенеральша. – Ждет на площадке. Я разрешила ему на диванчике посидеть…

– Гость? – переспросила та без особого удивления –к ней часто заскакивал ее продюсер без предварительной договоренности, и Евапросила его впускать в подъезд, в котором специально для таких вот визитеровстояли кресла, диваны и даже вешалки для одежды. – Гоша, что ли? Продюсер?

Астахова скривила своим морщинистые губы, изобразив,по-видимому, загадочную улыбку, и таинственно ответила:

– Сюрпри-и-из! Предновогодний!

Ева раздраженно закатила глаза, но приставать к старухе нестала, быстро зашагала к лифту. Пока поднималась на свой этаж, ломала головунад тем, кто ж к ней мог заявиться. Ясно, что не чужак, раз Астахова еговпустила, но Ева мало кого у себя привечала, разве что Гошу и его любовника (нетолько его, собственно, но и ее – паренек работал на два фронта) да своегостилиста, остальных, даже богатых ручных козликов, держала на расстояния отсвоего жилья.

Когда лифт остановился, Ева пришла к выводу, что на площадкеувидит Батыра, их общую с Гошей игрушку. Мальчик был невероятно хорош собой,юн, сексуален, и Ева иногда разрешала ему у себя ночевать (естественно, втайнеот продюсера), как и являться без предупреждения – знала, что свободные от Гошиминуты парню выпадают редко.

Едва двери лифта разъехалась, Ева выскочила на площадку, новпопыхах забыла пакет, поставленный на пол кабины, чтоб не оттягивал рук.Пришлось вернуться. Подняв пакет с провиантом для одинокого пира, Еваобнаружила в его дне дыру, из которой торчал жестяной бок полулитровой банки сконсервированной фасолью. Проклиная производителей некачественныхполиэтиленовых мешков, Ева протянула руку к прорехе, чтобы удержать банку, ноне успела – фасоль выскользнула из дыры, с невероятным грохотом рухнула награнитный пол и покатилась к лестнице, грозя слететь по ней вниз. Чертыхаясь,Ева кинулась догонять банку.

Поймав «беглянку» уже на ступеньках и засунув в объемныйкарман шубы, запыхавшаяся Ева развернулась к своей двери, чтобы наконец попастьдомой, и только тут вспомнила о госте. Вспомнила, увидев на стоявшем в холле(так теперь именовалась просторная лестничная клетка) диване скрючившуюсямужскую фигуру. Мужчина полулежал, отвернувшись к спинке, и тяжело дышал – егоузкие плечи ритмично поднимались и опускались, а худая спина подрагивала.

– Эй! Ты кто? – обратилась к незваному гостю Ева,по тщедушной комплекции поняв, что перед ней не Батыр, тот был сложен, как гимнаст.

Мужчина в ответ застонал и чуть повернул к Еве лицо. Увидевего: голубоглазое, не по-мужски нежное, капризное, безвольное, она вздрогнула иинстинктивно сделала шаг назад. Перед ней лежал ее брат! Дениска Новицкий,Дусик, тот самый, о котором она только-только вспоминала, не желая при этом еговидеть и мечтая лишь об одном – больше никогда его не встречать. И вот он тут!Ничего не скажешь, отличный подарочек к растреклятому семейному празднику!

– Дусик, тебя уже выпустили? – спросила Евапервое, что пришло на ум. – И когда?

Дусик открыл рот, но слов Ева не услышала. Вместо них изполуоткрытых губ вылетел сиплый стон. Затем из уголка рта на подбородок вытекластруйка густой пузырящейся крови.

– Дусик, что с тобой? – испуганно вскричала Ева,бросаясь к брату.

Схватив его за тщедушные плечи, Ева развернула Дусика к себеи, уставившись в его осунувшееся, посеревшее лицо с огромными глазами, спросилагромким шепотом:

– У тебя что-то болит? Скажи, где?

Дусик, вмиг отяжелевший, стал заваливаться на сестру. Онпо-прежнему не отвечал на вопросы, но теперь Ева и сама видела, где у негоболит: в боку пульсировало кровью отверстие, похожее на сочащееся лавой жерломаленького вулкана…

– Дусик! – ахнула Ева, трясущимися рукамиприкоснувшись к ране в наивной надежде задержать хлещущую из нее кровь. –Кто это с тобой сделал, боже мой?!

– Слава… – едва слышно выговорил Дусик, выплюнувизо рта кровавую пену. – Сла-а-а-ва.

– Какой Слава? Кто это?

Он сморщился:

– Нет, ты не поняла… – Голос стал еще тише. ТеперьЕве пришлось склониться к его губам, чтобы расслышать. – Слава. Найди его.Настоящего Славу… – Дусик вдохнул с каким-то невероятным сипом, будтозагонял в свои легкие не воздух, а ржавую стружку, и выдохнул: – Найди Славу!

А выдохнув, умер у Евы на руках.