Королева без башни - Дарья Донцова Страница 4

При всей своей патологической жадности Груздев кристально честен, он никогда не тронет чужого. Если кто-то из гостей забудет в душе пустую бутылочку из-под шампуня, Михаил подойдет к человеку и скажет:

– Милый друг, ты там на полке хорошее мыльце бросил.

Как правило, в этом случае постоялец улыбается и отвечает:

– Ерунда, выбросьте, пожалуйста.

Лишь поняв, что емкость обречена попасть в мусорное ведро, Михаил Матвеевич наполнит ее водичкой и тщательно потрясет. Прикиньте, сколько душистого дорогого средства осело на стенах и осталось на донышке пластикового цилиндра, с которым транжира решил расстаться?

Потом Михаил отдаст раствор Наташе со словами:

– Держи, дочка, пользуйся экономно!

Ясное дело, молодая женщина лишается своей доли домашнего геля до той поры, пока не иссякнет «подарок» от папеньки.

Никто из Груздевых никогда не возьмет продукты из гостевого холодильника, не притронется к чужим вещам, но и не допустит посягательств на свою собственность. Михаил Матвеевич не стесняется поинтересоваться, как посторонние ведут себя в сортире, отматывают бумагу от своего рулона или тянутся к его газете? Кстати, печатные издания дармовые: Анна ходит в супермаркет и утаскивает оттуда ежедневники с бесплатными объявлениями.

Для меня остается загадкой: где Груздевы находят клиентов? Впрочем, я уже сообщала, что, как правило, все торжества длятся не более двух дней, из которых три четверти времени гости проводят в состоянии алкогольного опьянения и похмелья. Им трудно в полной мере оценить комфорт особняка. Хотя меня насторожил бы в договоре о найме пункт, который гласит: туалетная бумага, полотенца, халаты, тапочки предоставляются за отдельную плату.

Девушек, мечтающих стать «Мисс Комареро», и большую команду конкурса Груздевы принимают впервые. Будущим супермоделям, наверное, не особенно нравятся условия на базе, но они стоически переносят трудности, потому что понимают: будешь капризничать, требовать по десять махровых простыней, ежедневную смену белья и фуа-гра на завтрак – живо вылетишь вон. Начинающая модель бесправна, ее дело помалкивать, улыбаться и изо всех сил стараться понравиться каждому: фотографам, устроителям, спонсорам, журналистам, стилистам и даже кошке, которая ловит в зале мышей. Почему не ропщут те, кто устраивает шоу? Капа не нанимала сверхдорогих профессионалов, обошлась специалистами, так сказать, средней руки, а они отнюдь не завалены работой, потому очень рады заказу.

На фоне серой массы сотрудников выделяются три ярких личности: режиссер Зиновий, которого все, кроме участниц, кличут Зяма, его правая рука Рита и стилист Тамара. По какой причине эти люди безропотно терпят малокомфортабельные условия, я не понимаю.

А еще меня поражает, что Михаил Матвеевич ухитряется одновременно находиться в нескольких местах. Только что старик Груздев бдительно прислушивался, сколько воды выливаю на себя я, а уже через секунду я услышала его голос где-то в глубине дома. Похоже, хозяин освоил телепортацию и перемещается в пространстве, рассеиваясь в коридоре на атомы и собираясь в человеческий организм за миллидолю секунды.

Я вышла из душа и двинулась в сторону спальни. По дороге мне попалась высокая блондинка, она протянула:

– Лампа! Мне выдали блестящие колготки!

– Супер, – кивнула я, пытаясь понять, кто передо мной. Лена, Катя, Оля, Сандра? Может, Олеся? Или Нина? Вера? Надя? Конкурсантки все на одно лицо, похожи, словно куриные яйца.

– Издеваешься, да? – захныкала красавица.

Я решила рискнуть и назвать очаровашку по имени:

– Ну что ты, Катенька! И в мыслях этого не имела.

В глазах девицы вспыхнул злой огонь.

– Ну теперь ясно, кто победит! Катьке все лучшее отдают. Я Алиса!

– Прости, дорогая, – смиренно ответила я. – Объясни, чем колготки плохи?

– Они с лайкрой! – закричала Алиса. – В свете прожектора на сцене будут блестеть, и мои бедра покажутся толще.

– Не переживай так, – попыталась я утешить участницу конкурса.

– Если я не получу первое место, повешусь! – взвизгнула Алиса.

– Лучше избрать другой способ самоубийства, – вздохнула я. – Висельник не очень красив после кончины, твои фото в прессе буду непривлекательны.

– Не смешно, – зарыдала Алиса, – совсем! На кону моя жизнь. Или я выиграю конкурс, или…

Давясь слезами, красотка унеслась, я продолжила путь и наткнулась на другую светловолосую нимфу, которая тоже выразила свое недовольство.

– Лампа! Почему у меня на голове гнездо?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Может, снимешь его, если мешает?

– Издеваешься? – закричала красотка.

– Нет… э… Катюша, – ляпнула я.

Дальше диалог до боли напоминал наше общение с Алиной.

– Понятно, кого на первое место пропихивают, – красавица засучила бесконечно длинными ногами в босоножках на платформе. – Катюхе убогой планируют на лысину корону прибить. Я, между прочим, Лена.

– Прости, бога ради, – заулыбалась я, искренне жалея, что финалисток не пометили бейджиками.

На сцену девушки выходят с номерами, пришпиленными к одежде, а в быту разгуливают без оных, ну и как различить принцесс? Даже родная мать не сообразит, где Алиса, а где Лена: у них одинаковый цвет волос, стандартно модельные фигуры, броский макияж и гнусавые голоса. Мне ни разу не удалось подстеречь ни одну без грима. Наверное, они даже спать ложатся с румянцем, добытым из коробочки.

– Понятия не имею, на какой помойке Капитолина нашла этих лохушек, им нельзя разрешать даже мыть сортиры на вокзале, – злилась Лена. – Неизвестно, из какого бачка с отбросами выползла обожаемая тобой Катька! Но знай! Первое будет место мое! Шота уже велел всем своим фанатам в Интернете за невесту голосовать. Конкурс финалисток – это формальность!

– Кто такой Шота? – неизвестно зачем поинтересовалась я и тут же мысленно отругала себя за неуместное любопытство.

Лена вскинула голову.

– Мой жених, очень-очень-очень-очень-очень богатый. Шота Руставели. Стихи пишет! Красавец! У него на счету сто сорок миллионов долларов.

Я попятилась. Шота Руставели? Классик грузинской литературы? Автор поэмы «Витязь в тигровой шкуре»? Вроде он жил аж в двенадцатом веке! Нет, конечно, я наслышана, что мужчины из Тбилиси темпераментны и щедры по отношению к женщинам. Но, простите, сколько лет Руставели? Восемьсот? Девятьсот? Пятьсот? Какая, в конце концов, разница? Полагаю, что, перешагнув столетний рубеж, любой дедок не станет заводить себе молоденькую любовницу – ему элементарно нужен покой, а не ежедневная дискотека.

– Ага! – мстительно отметила Лена. – Испугалась?

– Нет, просто пытаюсь вычислить возраст твоего ухажера, – честно призналась я. – Неужели сочинение стихов столь прибыльное занятие?