Не все трупы неподвижны - Вадим Россик Страница 4

Я не спорю. Спорить с Мариной — всё равно что дёргать за хвост собаку, жизнь может не сложиться. Только недовольно спрашиваю:

— И что я там буду делать целых две недели?

— Будешь ходить в церковь, просить себе здоровья. Поставишь за всех нас свечки. Я тебе оставлю десяток канистр — наберёшь целебной воды из источника. Возле санктуария есть купальни для мужчин и женщин. Омоешься. Сделаешь фото на память. В общем, дело всегда найдётся. А я тебя через две недели заберу. Сама бы там пожила, но мне в понедельник на работу.

Недавно АРГ нашло-таки Марине дело всей жизни — сортировать вешалки для одежды на одной маленькой фирме. В понедельник жена заступаёт на трудовую вахту. Платят там, конечно, копейки, но зато АРГ больше не будет доставать.

Я люблю путешествовать, поэтому дальняя поездка во Францию меня нисколько не огорчает, но для порядка ворчу:

— И почему всегда так — ты что-то придумываешь, а мне приходится расхлёбывать последствия твоих гениальных замутов?

После завтрака звоню по скайпу в Россию своему брату Агафону. Нужно его предупредить, что меня не будет на связи две недели. Я всегда испытываю за брата ответственность. В конце концов, это ведь я выбрал ему это странное имя Агафон.

Агафон дома и ещё не спит. Мой брат — преподаватель заштатного университета на Урале, поэтому дома выглядит совсем не как оксфордский профессор. На брате грязная майка, на щеках щетина, волосы стоят дыбом, очки криво висят на длинном, хрящеватом носу. И никакого сходства с Хемингуэем. Скорее с человеком, выросшим на свалке.

— Привет, братан!

Агафон широко улыбается, демонстрируя плохие зубы.

— Привет! Я сам тебе звонил час назад, но ты не отозвался.

— Наверно, я ещё спал. Только недавно встал и напился горячего какао. Это жизнь в золотом миллиарде, братан!

Агафон гордо произносит:

— Зато я ел рыбу рипус!

Я пренебрежительно кривлюсь.

— Это третий мир со всеми вытекающими.

Агафон предупреждает:

— Будь осторожен! С помощью синтетического какао капиталисты отравляют твоё сознание, а рипус — натурпродукт.

— Просто ты мне завидуешь. Как паппа мио?

Навечно холостой Агафон живет вместе с нашим стареньким папкой. Мама умерла и оставила нас одних.

— Всё никак не может решиться купить ботинки.

— Почему?

— Это противоречит его принципам.

— Не хочет вносить свой скромный вклад в экономику Родины?

— Не знаю. Папа скрывает свои мысли. Вообще не желает об этом говорить. Чтобы не госпитализировали. Я считаю, что в нём дремлют огромные разрушительные силы.

— Везувий?

— Кракатау!

Перевожу разговор на другое:

— Я вчера послушал великих гитаристов Пако де Лусию и Дмитрия Мамонтова. А ведь когда-то и я… Помнишь мою гитару? Эх, молодость-молодость!

— И что?

— Предложил Марине: я буду играть на гитаре фламенко, а ты танцуй. Пока она думает.

Агафон говорит с ехидцей:

— Пусть подольше думает, и проблема отпадет сама собой.

— Ты пессимист, братан. У тебя коньяк воняет клопами. А у меня клоп пахнет коньячком!

Агафон смеётся. Сообщаю брату о намечающемся путешествии в Лурд, и мы прощаемся:

— Пока!

— Пока!

Поздний вечер. Моросит дождь. Едем на юг по автобану номер пять. Франкфурт, Дармштадт, Карлсруэ уже остались за кормой. За штурвалом стремительного сизо-серого «Ауди» наш Саша. Я шмыгаю носом на пассажирском сиденье рядом с ним. У меня зверски болит горло. Марина дремлет сзади. Чтобы жизнь ей не казалась мёдом, сипло спрашиваю вялую супругу:

— Сколько времени нам понадобится, чтобы доехать до Лурда?

Марина открывает глаза и апатично смотрит на меня. Наконец до неё доходит смысл моего вопроса.

— Шестнадцать часов. Если всё будет нормально, завтра к обеду будем на месте.

— О’кей. Спи, родная.

Но Марина всегда находит неприятную для меня тему разговора.

— Ты взял с собой таблетки?

— Зачем? Ты сказала, что в Лурде есть целебный источник.

И куда девается Маринина сонная одурь? Жена даже подскакивает от возмущения.

— Здрасьте, приехали! Какой же ты безответственный человек! Половинкина велела принимать эти таблетки ежедневно!

Марина разволновалась не на шутку, поэтому я примирительно хриплю:

— Ну, что ты ругаешься? Взял я таблетки. Вода водой…

Чтобы отвлечь Марину от темы медикаментов, перевожу беседу на другое:

— Ты знаешь, милая, что в Британии то место, на котором ты сейчас сидишь, называют «место королевы»?

— Интересно, а как там называют то место, на котором сидишь ты? — спрашивает Саша.

— Задница! — отвечает за меня всё ещё злая Марина.

Молчу. Ну и ладно. Писателя обидеть может каждый.

Время от времени автомобильные фары выхватывают из темноты придорожные щиты с назидательными надписями: «Один спешит, двое умирают», «Один отвлёкся, трое умерли» и другими на подобную же тематику.

— Скоро французская граница. Не пора ли нам передохнуть? — интересуется Саша, когда мы минуем россыпь огней Фрайбурга. С места королевы возражений не слышно. Я тоже не прочь размять ноги. Значит, делаем остановку. У первой же зоны отдыха Саша сворачивает с автобана. Наш «Ауди» доезжает до многоугольного одноэтажного здания, в котором находятся туалеты, и замирает. Темно. Идёт мелкий дождь. Сразу за кромкой дороги начинается мокрый дремучий лес. Наверное, этот лес здесь рос, когда женщины ещё были рёбрами. Кроме нас, на площадке больше никого нет.

— Перекур — десять минут! — объявляет Саша, доставая сигареты. В нашей семье курит только он. Может быть, поэтому Саша такой худой и длинноногий?

Марина, зябко поёживаясь, отправляется в туалет. Саша достаёт из багажника сумку с едой и термос с кофе. Я, жуя на ходу бутерброд с колбасой, отправляюсь следом за супругой. Унитаз приветствует меня грохотом водопада, когда я закрываю дверь кабинки. В таких туалетах я уже бывал. В них у унитазов нет клавиши слива. Несамостоятельным горшком руководит входная дверь. Вошёл — пошла вода. Вышел — опять пошла. Чего только люди не придумают, чтобы ничего не делать. Лень даже смыть за собой. А ещё Европа!

Возвращаюсь к «Ауди». Марина и Саша уже поели и пьют горячий кофе из пластиковых стаканчиков. Это моя хозяйственная жена запасла в дорогу целую коробку с одноразовой посудой: ложками, вилками, ножами, тарелками, стаканами.

— Выпей таблетку, — напоминает мне Марина.