Украденные воспоминания - Екатерина Островская Страница 4

— Ты точно знаешь? Значит, все-таки Иван. Мы так и предполагали. Я всегда подозревал, что тот прекрасно владеет английским. Не случайно же он так старательно прикидывался глухим деревенским дурачком, контуженным в Чечне. Значит, нужную нам информацию русские через него все-таки получили…

Наташа поднялась, накинула на плечи халатик и подошла к окну. Небо было чистым и — чужим. Неужели все вот это — мечта многих? Мягкий ковер под ногами, интерьер спальни и мебель, стилизованные под времена Людовика Шестнадцатого… А на стене картина Ватто, вывезенная Джоном из России. Он отдал за нее восемьдесят тысяч, а по приезде показал специалистам, которые назвали аукционную цену — полтора миллиона. Но Джон не собирается ее продавать, это его подарок Наташе.

…Перед Первым мая весь коллектив собрался за накрытыми столами в столовой офиса. Три десятка человек, из которых пятеро американцы и один англичанин, имеющий еще и израильский паспорт — он занимался обеспечением безопасности предприятия. Произносились тосты и спичи. Русские пили за день международной солидарности трудящихся, американцы — за день благословения велосипедов, который в Штатах отмечают как раз первого мая, а начальник службы безопасности слушал всех внимательно, поскольку был непьющий. Мистер Хадсон опять усадил Наташу рядом с собой. Он снова ухаживал за ней — наполнял бокал шампанским и шептал комплименты. Шепот был громкий, и Грановский, сидевший через два человека от Наташи, наверняка его слова слышал. Но Максим Леонидович виду не подавал и даже улыбался руководству приветливо и скромно.

Мистер Хадсон вызвался довезти Наташу до дому. Он опустился рядом с ней на заднее сиденье. В салоне «Мерседеса» было свежо, пахло зелеными яблоками, за окном проносился в прошлое последний день апреля, из динамиков лился голос Барбары Стрейзанд.

— Love is the moment in space…

— Иван, сделай музыку погромче! — приказал Джон.

Но водитель не пошевелился.

— Он же глухой, — почему-то шепотом напомнила Наташа.

Вообще-то все в офисе знали, что новый водитель президента фонда — бывший сержант, контуженный в Чечне. Комиссованный Иван вернулся на второй курс Политехнического, но учиться уже не смог.

Прежнего водителя мистер Хадсон уволил непонятно за что. Наташе он, правда, объяснил с улыбкой, будто бы наказал его за тот случай с лужей. Но, судя по всему, причина была другая — прежний шофер был красив и элегантен.

— Мне нравится Барбара Стрейзанд, — объяснил Джон.

— Мне тоже, — призналась Наташа.

— Вообще мне по сердцу талантливые и увлеченные женщины, — продолжил мистер Хадсон. — С ними приятно общаться: они не ощущают себя униженными, не потому, что феминистки, а оттого только, что знают себе цену. И цену своего таланта, трудолюбия. Я всегда думал, что если женюсь когда-нибудь, то только на такой.

— Пока ждали, Барбара Стрейзанд уже успела состариться, — улыбнулась Наташа.

— Это так, — подтвердил Джон.

И без всякой паузы перешел на английский.

— Мне кажется… может быть… я даже уверен, что сейчас встретил такую женщину. Это вы, Наташа.

— Вы произнесли слова «может быть», — вздохнула она, — а значит, уверенности-то у вас нет.

— Нет, я уверен в этом более, чем в том, что именно Колумб открыл Америку. И вообще, все, что я знаю теперь, ничтожно мало по сравнению с ощущением того, что я впервые в жизни полюбил. Полюбил ту, о ком мечтал долгие годы. Вы не откажете, если я вам сделаю предложение?

Наташа растерялась. И смогла лишь оттянуть время:

— Мне кажется, вы таким образом уже делаете мне предложение.

— Именно, — подтвердил мистер Хадсон, — здесь и сейчас я прошу вашей руки.

Теперь до нее дошло все-таки, что происходит. После телефонного разговора с Мариной Степановной Наташа была готова ко всему: к проявлению особого внимания, к приглашению посетить ресторан или какую-нибудь вечеринку в посольстве, но чтобы так запросто, в машине…

— Я должна подумать, — произнесла она тихо, — все так неожиданно.

— Конечно, — согласился Джон, — подумайте, вспомните, как вы ко мне относитесь. Если я противен вам, то можете отказать…

— Нет, конечно… — попыталась успокоить его Наташа.

— Нет — это отказ? — выдохнул глава фонда.

— Что вы! — испугалась Наташа, видя его лицо. — Это совсем не отказ, я не собиралась вам сейчас отказывать.

— Уф… — выдохнул мистер Хадсон. И снова перешел на русский: — Вот и славненько!

Он полез в карман и достал из него небольшую коробочку.

— Целый день таскаю ее с собой. У нас так принято на помолвку…

Джон протянул коробочку Наташе. Она уже знала, что в ней лежит, хотела отказаться, но — взяла. Пришлось открыть. Внутри было кольцо с крупным розовым камнем.

— Какая красота! — вырвалось невольно. Почему-то шептом.

Подняла глаза на мистера Хадсона, а тот уже подставлял щеку для поцелуя.

Она вошла в квартиру, прошагала на кухню и увидела родителей. Мать резала колбасу для оливье, а папа крутил ручку мясорубки.

— Что такая красная? — крикнул отец.

— От шампанского, вероятно, — ответила Наташа, — мы на работе праздник отметили.

Конечно, это от шампанского, иначе Джон не застал бы ее врасплох. А теперь, когда она приняла его кольцо, вероятно, уже поздно отказываться. Хотя кто знает? И вообще, любит ли она мистера Хадсона? Понятно, что не любит. Но Джон ей не противен, даже наоборот, бывают моменты, что нравится, — когда она смотрит, как тот двигается, как при встрече с мужчинами протягивает руку для рукопожатия… это выглядит так по-мужски и так одновременно грациозно. Но если она ему откажет, вдруг никто и никогда больше не сделает ей предложения? Тогда Наташа на всю жизнь останется одна, превратится в злобную и вечно чем-то недовольную старую деву, и все будут знать, что она старая дева, и судачить на сей счет. К тому же мистер Хадсон богат. Вероятно, даже очень богат. У него в собственности треть акций фонда «Рашен райз», и, значит, его ежегодный доход сотня-другая миллионов долларов. А это уже серьезно.

Она зашла в свою комнатку и снова открыла коробочку с кольцом. Посмотрела, как переливаются в камне огоньки — отблеск потолочной люстры, и вздохнула. Замуж, конечно, хочется, но…

Наташа так и не поняла, что означает ее мысленное «но». Решила рассказать все родителям. И если они не будут отговаривать, то тогда предложение она примет.

Мама резала на кубики вареную картошку, а отец мыл мясорубку.

Наташа села за стол и спросила:

— Помощь нужна?

— Мы уже заканчиваем, — ответила мама. Посмотрела на дочь внимательно и спросила негромко: — У тебя что-то произошло?

Наташа вздохнула и призналась: