След лисицы - Аркадий Адамов Страница 4

— Местные не царапались, а то бы давно его забили.

— Ты свои теории пока при себе оставь, — Свиридов строго посмотрел на Игоря.

Казались они одного роста, но тем не менее не похожи были до смешного. Плотный, ладный, в черном костюме и серой рубашке Откаленко и толстый, неуклюжий, в костюме с искоркой и с ярким галстуком Свиридов. Смуглое лицо Игоря с резко выдвинутым подбородком словно освещалось смышлеными голубыми глазами. Коротко остриженные под бобрик черные волосы в сочетании с глазами делали его лицо необычным, почти красивым. У Свиридова были пшеничные волосы и кирпично-красное, расплывшееся лицо.

— Где Цветков? — спросил Свиридов.

— Вон там, с заведующей беседует, — Игорь указал на дальнюю дверь.

В маленькой и тесной комнате Елена Анатольевна, волнуясь и поминутно поправляя очки, говорила стоявшему у окна Цветкову:

— …Так что за них за всех я ручаюсь, как за самое себя. Но вообще это ужасно, ужасно, поймите.

— Понимаю. А как же, — рассеянно ответил Цветков, что-то, видимо, соображая про себя. — Ясное дело, нехорошо.

Он увидел входящего Свиридова, и лицо его приняло замкнутое выражение.

— Здравия желаю, — сказал тот. — Занимаетесь? Ну, ну, продолжайте.

— Так я в общем все уже товарищу сказала, — ответила Вольская, снова поправляя очки. — Право, уж не знаю, что вас еще интересует.

— Все сотрудники вне подозрений, — заметил Цветков. — Вот Елена Анатольевна ручается.

— Так, так… — кивнул головой Свиридов. — У меня вопросик есть, — он сделал паузу. — Бывали у вас и раньше какие-нибудь пропажи?

— Что вы! — вспыхнула Елена Анатольевна.

— А если подумать? Мы вас, уважаемая, не торопим.

— Уверяю вас, никаких пропаж…

— Ну, может, потом и находили, а?

Цветков хранил отчужденное молчание. А Вольская, пожав плечами, сухо сказала:

— Такие вещи бывают со всяким человеком. Я, например, сама недавно куда-то спрятала фотокопии странички рукописи «Идиота». Обыскались. А потом оказалось…

— Вот именно. Что же оказалось? — добродушно и заинтересованно спросил Свиридов.

— Что они у Светланы, только и всего.

— Видите, как оно бывает. Ну, а еще случаи такие были?

— Года два назад мы перестраивали стену «Братьев Карамазовых»…

— Это в смысле ремонта помещения?

— Да нет, композицию расширяли, — нетерпеливо пояснила Вольская. — Ну, и пропал типологический материал. А потом нашли, конечно. Но это все пустяки. А вот…

Свиридов многозначительно покачал головой.

— Пустяков в нашем деле не бывает, уважаемая.

Между тем Виталий, покончив с записями в книге посещений, бросил взгляд на прикорнувшую в углу дивана Антонину Степановну. «Не начала бы опять разговор, — подумал он. — Гораздо важнее побеседовать сначала с научными работниками». Но он тут же оборвал сам себя: «Ничтожный человек! Так вот, назло тебе, пока не побеседуешь с этой симпатичной тетей, „туда“ не вернешься!»

Беседа с Антониной Степановной много времени не потребовала. Та не смогла сообщить ничего интересного ни об одном из вчерашних посетителей. Внимание ее привлекла только семья одного дипломата, точнее, его жена, цветущая дама в каком-то необыкновенном туалете. Что же касается «самого» и их сына, то те, по словам Антонины Степановны, были «почти што как наши».

Закончив беседу, Виталий направился в большую угловую комнату, где, по его расчету, находилась Светлана Горина. «В конце концов я же обязан с ней побеседовать», — думал он.

Но в комнате никого, кроме Откаленко, не было. Увидев Виталия, Игорь спросил:

— Ну, какие мысли?

— Ты тут не видел…

— Некую белокурую особу? — хитро прищурил голубые глаза Откаленко.

— Не особу, а их научного сотрудника, Горину.

— Видел. Желаешь побеседовать?

— Именно.

— Понятно. Она через час освободится. Готовит срочный запрос.

— Откуда ты знаешь?

— Милый, я оперативник или кто? — И уже совсем другим тоном Откаленко добавил: — А вообще дело это поднять будет, ох, как тяжело!

— Этот портсигар найти надо во что бы то ни стало, — горячо ответил Виталий.

— Ты так решил?

— А ты как решил?

— Ты, я… Это не имеет значения. Вот как они решат, — и Откаленко показал на дальнюю дверь. — Но ты представляешь себе, какое это дело?

— Я-то многое чего представляю, — чуть рисуясь, заметил Виталий. — Например, что преступник здесь не обычный.

— Да, преступник тут не обычный, — насмешливо подтвердил Откаленко. — Ты иногда потрясающе проницателен, уважаемый.

Разговор на следующий день получился тягостный и неприятный.

— Тебе что, больше всех надо? — напористо спросил Свиридов, горой навалясь на стол. К потному складчатому лбу его прилипли желтые пряди волос, глаза под припухшими веками глядели сердито.

— Ты о чем это? — переспросил Цветков, уже обо всем догадываясь.

— А о том. Делать тебе нечего, что ли? Кражу из ателье уже раскрыл? С группой Васьки Резаного, которая вот-вот на преступление пойдет, уже покончил? Хватит или еще припомнить? Картинка! К концу квартала-то!

— Работаем, — хмуро буркнул Цветков. — Сам знаешь, как ребята бегают.

— Работать мало, раскрывать требуется. А о ребятах ты, видать, думаешь, что они еще мало бегают. То-то им работу ищешь, где ее нет.

— Этим не занимаюсь, — начиная сердиться, ответил Цветков.

— Тогда на кой ляд возбуждать дело по той фитюльке из музея? Ей цена ломаный грош. Кусок старой кожи, и все.

— Историческая вещь, Николай Иванович. Сам ведь слышал, как заведующая сказала.

— Ей что ни сказать, лишь бы с себя ответственность спихнуть. Они же то и дело теряют все. Шарашкина контора! Это ты тоже слышал.

— Тут случай другой…

— Этот случай тебе боком выйдет. Ты какую работу на себя взваливаешь, соображаешь?

— Соображаю.

— Не. Не соображаешь. Дело — тухлее не придумаешь. Сотни людей перебрать надо. И как докопаешься? Солидный вор туда вообще не сунется, в музей этот. А если сунется, то фитюльку эту не тронет. Не тот товар. Вот и ищи. Или ты думаешь, он тебе в книге той расписался?

— Вор тут особый, это верно. И в книге он не расписался.

— Да нет его вообще! И ты нам новое, да еще тухлое, дело не вешай, понял?

Разговор накалялся.

— Что же прикажешь делать?

— За малозначительностью прекратить. Небрежность тут. На худой конец участковому отдай.