Отмычка к ее жизни - Светлана Алешина Страница 4

— Алло?

— Привет, голуба, — послышался хрипловатый голос, и у Марии словно тяжелый комок в груди оторвался и бухнулся куда-то в ноги. Она узнала этот голос. И появление его обладателя на горизонте не предвещало для нее ничего хорошего. Он появлялся уже не в первый раз, и Маша вспомнила тот первый их разговор по телефону, произошедший неделю назад. Тогда она тоже сразу узнала этот голос, но сделала вид, что не понимает, о чем речь…

— …Вам… кого? — выдавила она тогда.

— Да ладно, не прикидывайся! — засмеялся собеседник. — Ты ж меня сразу узнала. К тому же одна дома сейчас, я знаю. Нам бы, голуба, перечирикать с тобой.

— О чем? — стараясь говорить спокойно и не замечая, как сигарета в дрожащих пальцах прожигает дыру на покрывале, спросила Мария.

— Сама знаешь о чем! О бабках, конечно!

— О каких? — упорно продолжала гнуть свою линию Мария.

— О моих, — уточнил тот.

— Но… я не понимаю тебя!

— Все ты понимаешь. Ты дашь мне деньги, а я молчу об одном интересном факте, который связывает нас с тобой. И связывает накрепко. И за то, чтобы он не всплыл, ты выложишь ту сумму, которую я назову.

— Я… Но у меня нет денег! Ты что думаешь, я дочь миллионера? — Это было не совсем удачным сравнением, и Мария тут же это поняла.

— Миллионера — не миллионера, неважно. Главное, что деньги у твоего папаши есть, да и у тебя тоже.

— Но как я объясню это папе? — закричала Мария.

— А это уж, голуба моя, твое дело! Я же не спрашиваю, как ты объяснишь мне, что стала женой своего Никиты и что у вас даже ребенок подрастает? Ты мне это объяснить вряд ли сможешь. Как и то, почему ты…

— Ладно, хватит! — перебила его Мария. — Это не телефонный разговор! Если хочешь, давай встретимся, я все объясню тебе!

— Мне твои объяснения, голуба моя, теперь ни к чему. Мне бабки нужны.

— Давай встретимся и поговорим. Хорошо, я достану деньги, но только мне нужно время!

— Сколько?

— Ну… Недели две.

— С ума сошла? Завтра!

— Но я не могу! Ты думаешь, это все так быстро делается? Что у нас деньги по всему дому валяются? Нужно же еще собрать наличные, это не так просто… — Мария изо всех сил хотела, чтобы он ей поверил и оставил в покое хотя бы на чуть-чуть, чтобы можно было все обдумать.

— Хорошо, даю тебе неделю. За неделю черта достать можно, не то что пятьдесят тысяч! Только, голуба моя, предупреждаю — не пытайся меня надуть или перекрыться. Ты меня когда-то хорошо-о знала…

В трубке запищали короткие гудки, и Мария поспешно грохнула ее на рычаг. Затем закрыла лицо ладонями и задумалась, чувствуя, что у нее сдают нервы. И самое главное, не с кем посоветоваться, потому что рассказать об этом она не может абсолютно никому.

Если она даже признается отцу, тот рассвирепеет и скажет, что только идиот способен выполнять требования шантажиста, а он не идиот. Да, отец, наверное, прав, но что же тогда делать? Ведь если этот дурак все расскажет, речи о том, чтобы вернуть Никиту, и быть не может. В этом случае вообще все летит к чертям! Нет, его обязательно нужно остановить, хотя бы на время заткнуть ему рот, а там, может, он и сам сгинет… Вот же принесла нелегкая!

Одним словом, нужно думать, где и как достать деньги. Хорошо еще, что этот психопат потребовал с нее пятьдесят тысяч рублей. Это, в принципе, была совсем не запредельная для нее сумма. Правда, она очень боялась, что впоследствии у него может вырасти аппетит. Он же вообразит, что у них тут золотые россыпи…

С того разговора прошла неделя, и именно сегодня наступал срок, когда она должна была передать деньги своему старому знакомому. Деньги за молчание.

Собственно, деньги достать ей удалось. Половину суммы она выпросила у отца, сославшись на то, что хочет поехать в санаторий подлечиться. Остальное удалось срубить на работе. Слава богу, что подвернулось то дело… Однако, вспомнив, чем обернулось это дело в конечном итоге, Маша совсем сникла. Неприятности грозили еще и с этой стороны, и неприятности весьма и весьма крупные.

— Черт! — стукнула Маша кулаком по спинке стула и расплакалась. Сегодняшнее утро определенно выбило ее из колеи.

Она взглянула на часы. До момента, когда она должна отдать деньги, оставалось совсем немного времени. Взяв себя кое-как в руки и успокоившись, Маша принялась одеваться. Лучше поскорее покончить с этим и избавиться хотя бы от одной проблемы. Обо всем остальном она будет думать после.

Мария натянула джинсы и теплый свитер, полезла в потайное место, где хранила деньги, положила их в сумку и, накинув шубу, пошла к двери.

Лифт не работал, и она, окончательно расстроенная, стала спускаться вниз. Практически ничего не видя перед собой, погруженная в собственные мысли, она скорее инстинктивно почувствовала, что впереди появилась чья-то фигура. Маша хотела посторониться, но та перегородила ей дорогу. Маша подняла глаза. В глазах ее застыло удивление.

— Что случилось? — спросила она. — Почему ты…

— Что это? — перебил ее собеседник, показывая в верх лестницы.

Маша обернулась назад. Острая боль, как тонкая игла, пронзила все ее тело, но Мария даже не успела вскрикнуть — удар был направлен точно, так, чтобы убить сразу…

Обмякнув, она повалилась на цементный подъездный пол и, естественно, не могла видеть, как обшаривается ее сумочка, как с трудом набранная сумма денег исчезает из нее, не могла слышать тихие удаляющиеся шаги…

* * *

А Никита, отправившись на автобусную остановку, пребывал в состоянии явного нервного возбуждения. Не думал он, что это произойдет утром, что он вот так, еще не совсем освободившись от грез Морфея, объявит своей вконец опостылевшей жене о разрыве. Он предполагал, что антураж будет иным. Но все равно был доволен собой — не позволил себе взорваться, нахамить, распустить руки. Спокойно и сдержанно выслушал несправедливые и абсурдные, с его точки зрения, высказывания Маши и ушел. Так же спокойно и хладнокровно. Так, наверное, и надо продолжать.

Нервное возбуждение его было сопряжено с холодной решимостью: или сейчас, или, может быть, уже никогда. А решение принимать было надо, потому что — ну что это за жизнь такая, когда в семье находишься как на линии фронта, когда рядом с тобой по сути дела враг! Нет, мириться с этим уже надоело.

Дойдя до остановки и посмотрев вдаль — автобуса не было и пока не предвиделось, — Никита задумался. Озадаченно почесал в затылке и вынул из кармана мобильник. Почти набрал номер. Потом нажал сброс. «Наверное, не сейчас, — подумал он. — Лучше потом». Вынул сигарету, зажег ее и стал топтаться с ноги на ногу — все же на дворе декабрь, и было холодно, — и нервно курить.

Когда сигарета была уже почти выкурена, к остановке подъехал автобус, однако Никита решил не ехать. Несколько досадуя на свою нерешительность, он запулил бычок в урну и порывисто достал телефон. На этот раз он довел дело до конца.