Месть по закону - Вячеслав Денисов Страница 4

Соха, услышав «узнаете» во множественном числе, немного воспрял духом. Значит, босс считает его невиновным в захвате РУБОПом общака! Это уже хорошо. Значит, Пастор скоро «отойдет» и с ним можно будет спокойно начать решение вопроса по возврату денег. Он обнадеживающе промычал:

– Мы вернем деньги, Пастор...

– Дурак ты! – рявкнул вор.

Деньги Пастор, может, и найдет, а что Сом операм петь будет за «стволы» да за общак?! Менты сейчас празднуют такой пир, какой не снился. Еще бы – экономически подломили воровское сообщество! Да еще автоматов две телеги! Да смотрящий в камере! Сом думает, что они на этом успокоятся? Обрадовался, идиот! Они сейчас начнут и себя, и братву наизнанку выворачивать! Изъять воровской общак! Такое у них раз в несколько лет происходит. Речь идет не об общаках в десять тысяч... Если сейчас братва кишки не выпустит, то милиция доблестная это точно сделает. Теперь понял, Соха?

– Пастор, ну, не впервой же... Выкрутимся.

– Оптимист! – усмехнулся, обнажая золотую коронку, вор. – Мне теперь поровну, что будет! Понял? Мне бабки нужно найти да братве вернуть! А потом... – Вор махнул рукой. – Потом со мной пусть или они, или мусора разбираются! Смерти не боюсь, мне позор страшен! Ты понял это?! Я вор, Соха! Ты понял, мать твою?! Я – вор в законе! И если я общак не верну, я сам себе кишки выпущу! За то, что людей подвел и таких, как вы, к себе приблизил.

– Мы найдем бабки, Пастор, – твердо заявил Соха.

Тот посмотрел на небритое, помятое лицо подчиненного и вдруг рассмеялся.

– Крутизна, бля... Смотреть на тебя страшно! Страшно и больно. А общак... – Он хитро улыбнулся и снова стал вынимать из пачки «Мальборо» сигарету. – А общак я обязательно верну. Потому что, если я его не верну к двадцать первому числу, то я сначала тебя пристрелю, потом Сома в хате по моей просьбе удавят, а уж потом я сам застрелюсь. Это тебе перспектива и стимул на ближайшие семь дней. Оптимист... Это хорошо, что ты так оптимистично настроен...

В это же самое время в одной из квартир города происходила другая встреча. От первой она отличалась тем, что была менее эмоциональна и вопросы на ней решались более конструктивно. Помимо Тимура и Фермера, в ней участвовали еще двое приезжих – Марат Салех из Кузбасса и Миша Горец из Алтая. Само по себе присутствие двух последних означало то, что событие на даче Сома вылезло за пределы города, как пук конских волос из боксерской перчатки. Такую рану нужно было срочно штопать, а уж что делать с самой перчаткой потом – будет видно. Известие о том, что Пастор «спустил» общак, пройдет на федеральном уровне спустя несколько часов, а пока эти четверо сидели и обсуждали возможные пути решения проблемы. Само по себе исчезновение из «кассы» восьмисот тысяч долларов – не бог весть какая потеря, если рассмотреть проблему оптимистически. Сложность ситуации заключалась в другом. За решеткой, в руках оперативников, в данный момент находился человек, заведующий всей бухгалтерией, а равно и всеми делами клана. Несмотря на то что Сому именно сходка доверила общак, именно у сходки сейчас и возникало сомнение в том, что тот будет молчать, как одноименная ему рыба. Сома короновали год назад, в Омском централе, и короновали его не кто иной, как Юрист и Посох. Ставить под сомнение правильность их решения никто не собирался по той простой причине, что это не принято и чревато. И Юрист, и Посох были признанными авторитетами в криминальном мире, и уж если они решили «крестить» Сома в Омске, значит, у них имелись на то веские основания. Именно тогда Пастор и выступил как инициатор передачи общаковских дел Сому. Этому мгновенно воспротивились Тимур и Фермер, у которых были свои интересы на сей счет и которые знали, что Сом хоть и коронован, но всегда останется человеком Пастора, потому что именно Пастор спас его от неминуемой смерти в зоне под Салехардом много лет назад. Таким образом, если Сом становился смотрящим за общаком, то Пастор автоматически приобретал вес и поднимался и над Тимуром, и над Фермером. Но случилось то, что случилось, хотя и не случайно. И вот теперь, год спустя, произошло то, чего так долго втайне желали Фермер и Тимур – Пастор «попал». Причем «попал» так четко и намертво, что первые двое об этом не могли даже мечтать.

Первый ход Тимур и Фермер сделали гениально. В Питере, через подставных лиц, они вышли на самых банальных кидал из закавказской республики. Азербайджанцы занимались мошенничеством в Москве – «покупали» товары народного потребления в крупных фирмах, представляясь руководителями международной миротворческой миссии «Помощь чеченскому народу». Получив товар, они исчезали. Все бы ничего, да только за подобную предпринимательскую деятельность нужно вносить взнос в общак. То ли азербайджанцы не знали об этом (впоследствии, просидев семь суток в подвале дома Сабдура Бакинского, сознались, что знали), то ли решили и рыбу съесть, и кости сдать (там же выяснилось, что это так), только отдали они азербайджанскому сообществу все непосильным трудом заработанные денежные средства и к великой своей радости умчались «обезжиривать» следующий мегаполис, коим и стал город на Неве. Там они проработали еще меньше. Фермер с Тимуром выкупили их у питерской братвы за небольшую сумму, под обязательство азербайджанцев «немного честно поработать». «Поработать» им пришлось всего один раз, после чего их след на территории Российской Федерации навсегда был утерян как родными, так и близкими. Зато Сом подъехал с предложениями к Пастору: есть возможность увеличить фонды за счет небольшой сделки с оловом.

– Какая-то фирма в Питере купила олово, а сейчас не может за него рассчитаться. Продает за бесценок, а у меня есть канал, как направить олово в Прибалтику. Там о-оче-ень хо-оро-ошо за не-его пла-а-атят.

– Работай, – согласился Пастор, в обязанности которого также входило пополнение общака.

И Сом сработал... Он бы, уже потом, конечно, из-под земли достал этих азербайджанцев, да только под землей их не было. Они были под водой. Если точнее, то под водами. Под водами Балтийского залива, с двухпудовыми атлетическими гирями, привязанными к ногам. Естественно, найти их там никто не смог, и деньги в «кассу» не вернулись. Именно за это тогда Пастор и получил на сходняке пощечину. Доказать, что он «взял» у своих, никто не смог, но и он не смог объяснить толком, где деньги.

Это была первая победа Фермера и Тимура, слегка пошатнувшая положение Пастора. Но о том, что может случиться то, что случилось на даче у Сома, они не надеялись даже в своих самых сокровенных мыслях. Самое интересное заключалось в том, что даже им было непонятно, как они будут делить власть, случись то, чего они добивались, – падение Пастора. Фермер об этом не задумывался по причине многочисленных сотрясений – он просто ненавидел Пастора, и смотреть вдаль он не мог – мешала природная тупость. Он жил одним днем, одним ударом. Тимур же все прекрасно понимал, и Ферментьев ему был в последующем не преграда. Пара совместных пьянок и своевременный уход с них. Воры чтут уважение своих законов, но когда оно начинает перемешиваться с беспределом – они долго не думают.

Для второго и последнего удара воры пригласили на встречу двух авторитетов из Кузбасса и Алтая. Будет потом на кого сослаться. Пусть сходняк видит – не власти ради, а для пользы воровского дела Фермер с Тимуром ополчились против Пастора. В любом случае – будет кому потом замолвить за них словцо. И в выборе собеседников Тимур также не прогадал. И Салех, и Миша Горец были не самыми лучшими друзьями Пастора. Не раз на сходках он тыкал их носом за «отклонение от линии партии» и личный интерес. Если вор объявит другого вора «крысой» и не сможет этого доказать, то «объявленный» имеет полное право решить его жизнь. Это же относилось и к другим претензиям. Но Пастор делал это так, что было непонятно – «предъявляет» он или спрашивает. Умея быть мобильным, умный от природы и заматеревший в жизненных драках, Пастор отличался от всех неповторимым интеллектом и умением быть спокойным и собранным. Понятно, что это очень не нравилось тем, кого природа не одарила подобными качествами.