Лапти болотного князя - Дмитрий Щеглов Страница 4

Секретарша Катенька с таким достоинством проплыла к буфету, что даже я, ловил каждое ее движение. Царица собственноручно сервирует стол, было написано на лицах присутствующих. В кабинете не было еще произнесено ни одного слова, но уже летучей мышью носилась навязчивая мысль – главный кинщик поторопился с выбором кандидатуры на роль княгини.

Когда на зубах присутствующих прохрустели бутерброды, мэр сказал:

– Я к вашим услугам, господа.

Главный режиссер сразу взял быка за рога.

– Петр Вельяминович, я человек деловой, сам себе режиссер, сам продюсер, сам снимаю, сам копейку считаю. Кино такое же производство, как и все остальное. Понимаете?

Мэр согласно кивнул головой.

– В общем-то да Михалыч!

– Ну так вот, чем мне сюда из Москвы вести актеров, лучше их на месте нанять. – Я видел, как напряглась Княгиня. А главреж, Михалыч продолжал, – за исключением некоторых. Но, – он поднял палец, – с массовкой все понятно, ее на Куликовскую битву можно здесь набрать, а вот с каскадерами плохо. Ныне их Голливуд так развратил, что ломят за свои дешевые трюки неимоверную цену.

– А чего ты хочешь от меня? – не понял мэр. – Откуда у нас кинотрюкачи?

Главный режиссер засуетился.

– Помоги. Отдай мне конную милицию, свой взвод на время съемок, на неделю всего. Пусть ребята то дружину княжескую, то монгол изображают. Я им, одного шайтан-урода, страшилу каскадера Андрея, все-таки привез с собой, он все, что надо покажет и расскажет… А тебя я не обижу… Все равно мне в десять раз дешевле станет…

– А как же…, – мэр что-то хотел сказать, но так и не смог вставить ни единого слова. Михалыч замахал руками.

– Не волнуйся, я твой интерес проведу по бухгалтерии нормально, на твоих хлопчиков спишем, – и Михалыч показал рукой на нас. – Носы у обоих, как у папы или нет…?

Вот и наступила для нас с Данилой, та долгожданная минута, которую потом вспоминают до конца жизни, хохоча и привирая. Главный режиссер принял нас за избалованных родственничков хозяина города. Однако сейчас нам было не до смеха. У мэра темная туча надвинулась на чело. Может быть, до этого он видал где-нибудь нас, местных ирокезов, и сейчас у него наступило просветление в голове, кто его знает, но так или иначе, собравшись гаркнуть на нас, он зло втянул воздух, и подавился хлебной крошкой. Молния полыхнула, а гром не грянул.

Мы с Данилой молча вылезали из-за стола. Мой приятель, молодец, никогда не теряется в нештатных ситуациях. Пока мэр, отвернувшись и побагровев, заходился в чахоточном кашле, Данила небрежно сказал остальным:

– Еще бутербродов принесу, – и, взяв в руки пустой поднос, предложил мне, – пошли поможешь.

– Сидите, сидите, а секретарша на что? – дернулся, было, главреж Михалыч, – но мы уже закрывали за собой дубовую дверь. Данила склонился к красавице Катеньке.

– Видала, вот ту мамзель?

– Ну?

– Княгиню по сценарию играет. Хочешь вместо нее быть?

– Еще спрашиваешь.

– Будешь, но услуга, за услугу. Согласна?

– Конечно… Что для этого надо сделать?

Данила склонился к ее уху.

– Когда все выйдут, и твой начальник вдруг спросит, кто мы, откуда? Скажешь, что мы твои племянники, поняла?

– Я то скажу, – не поверила ему красавица Катенька, – а вот как ты уберешь Княгиню. Она ведь, такая красивая?

Данила долго не задержался с ответом.

– Сивая, красивая!… А мы ее отравим!

– Ох!

– Не до конца, конечно.

Не задерживаясь ни одной лишней секунды, мы вымелись на улицу. Мой дружок одними глазами показал мне на мощный джип, за рулем которого восседал, куря сигарету, молодой парень лет тридцати. Ну и лицо было у него, скажу я вам. Ничего страшнее и свирепей, не придумаешь. Мы видели, как люди, проходящие мимо, когда поднимали глаза на водилу, непроизвольно отшатывались.

– Киношник тоже… Злодея видно играет. Везет же людям, – непонятно чему позавидовал мой приятель.

Данила предложил, сходить и узнать у него хотя бы название фильма. Знать бы мне дураку, что он отмочит, сроду не согласился бы. А так, я как глупый телок поплелся за ним. Но надо быть честным и справедливым, не Данила первый начал. Не успели мы открыть рот, как парень выплюнул сигарету, и осклабился веселой улыбкой:

– Опаздываете орлы!

– Куда? – не поняли мы.

– Как куда, за модой! Нынче в Москве другой расклад.

Данила, дурак развесил уши, загорелся и клюнул на такую глупую приманку. Неужели не надоело ему изображать из себя безмозглого ящера-олигофрена?

– А какой он московский расклад, расскажи, пожалуйста? – подобострастно спросил мой дружок. Киношники для него теперь – это особый мир, истина в последней инстанции.

Парень чуть-чуть улыбнулся.

– В Москве сейчас продвинутая молодежь ориентируется на Запад, но делает все в зеркальном отражении, на наш собственный российский манер.

– Это как же? – Данила аж засопел, так ему понравилось быть в центре общественного внимания. Интересно чьего?

– Про Гринпис слышали, про защитников животных? – издалека начал заходить водитель джипа.

Данила старался не пропустить ни единого слова.

– А как же! Телевизор смотрим, чай не лаптем щти хлебаем. Вон сколько раз показывали, как в Лондоне эти защитники обливали краской шубки из натурального меха, и срывали их.

– Во…, во, – поддакнул ему парень, – а у нас сейчас пошла мода делать все наоборот, в зеркальном отражении. Я смотрю вы модные ребята. Но не знаю, хватит ли у вас силы воли и духа на последний продвинутый прикид? Здесь ведь так не ходят.

Данила его успокоил:

– Не волнуйся, у меня хватит! Мы с моим друганом москвичом первыми ввели здесь моду на дикобраза.

Я чуть со зла не сплюнул на землю. То же мне, законодатель моды, объявился. Денди, местного розлива. Оказывается, нас за глаза называли не ирокезами, а дикобразами, что только что подтвердил мэр. А Данила, зная об этом, предательски молчал. Берег наверно мое болезненное самолюбие. А сейчас тянул одеяло на себя, пальму первенства хотел себе присвоить.

– Ну, так вот, – продолжал водила, – в зеркальном отображении, вы должны не сдирать с чужих плеч шубы, а одеть их на себя. Но…, – мне показалась в глазах парня, скакнули насмешники-скоморохи, – шуба нынче не в моде.

– А что же в моде? – заглотнул до конца крючок глупец Данила.

Парень выдержал приличествующую исторически незабываемому моменту паузу и произнес:

– В моде шкуры. И самая модная из них, как вы могли бы и сами догадаться, козли…и…ная. Усекаешь?

Но и это было еще не все. У парня язычок оказался кусючей змеиного. Он продолжил, обращаясь к Даниле: