Меморандум киллеров - Фридрих Незнанский Страница 4

— Да… А что поделаешь? Ох, и никто не останавливается, — протянула она с сожалением.

— А я? — вовсю уже улыбался Слонов.

— Ну вы… — Она словно развела руками. — Вы — милиция. У вас наверняка свой интерес.

— Во как! — радостно воскликнул он и сделал приглашающий жест. — Ну садитесь, давайте обсудим. Вам куда надо-то?

— Мне? В Бескудниково.

— Видите, как хорошо получается? Можно сказать, по дороге. Садитесь. Мне как раз мимо ехать, — с готовностью соврал он.

— А сколько возьмете? — насторожилась женщина.

— Господи, да ничего я с вас не возьму. Говорю же — по дороге. Считайте, довезу по-соседски. Залезайте, не стесняйтесь.

Она подумала и отворила заднюю дверцу.

— Если позволите, я лучше сюда, — пробормотала она, заметно уже теряя осторожность.

— Валяйте, где вам нравится! — Слонов захлопнул свою дверцу и тронул машину. И зеркальце поправил так, чтобы видеть пассажирку.

Действительно, симпатичная баба. И определенно поддатая. Когда дверь за собой захлопнула, на майора так и пыхнуло алкогольными парами. Она, видно было, как уселась, так сразу и успокоилась. И даже через короткое время стала клевать носом. Развезло в машине, это бывает.

Остановившись на очередном светофоре, Слонов обернулся к ней и увидел оголившуюся круглую коленку. Очень такую сочную, аппетитную — возбуждающее зрелище. И еще одну важную деталь отметил — дамочка-то спала себе, так и не назвав своего точного адреса. И что ж мы теперь станем с ней делать? Вот вопрос.

А почему, собственно, вопрос? День был нелегкий, хлопотный. Самое время поправить себе настроение. Поднять жизненный тонус, так сказать. А где это сделать — такой вопрос в принципе не стоял. В Лихоборах, на большой гаражной стоянке, у него имелся собственный бокс. Правда, личная машина там теперь отсутствовала, старую продал, а новую обещал помочь достать коллега и сослуживец Сашка, который всякими такими машинами как раз и занимается. Но пока бегает эта, служебная, вроде и нужды особой в персональном транспорте не наблюдается. Так что вполне можно использовать пустое помещение, ну а потом высадить дамочку где-нибудь в переулке потемней, пусть ищет сама свой дом, не заблудится.

Так он и сделал. Свернул прямо к гаражам, опасливо поглядывая в зеркальце, не проснулась ли «клиентка». Нет, дрыхла как убитая. Вот небось накушалась где-то! А пьяная баба, известно, себе не хозяйка. Ну что ж, сама, получается, и виновата, никто ж тебя силком не затягивал, сама напросилась, все сама…

Он передумал загонять машину в гаражный бокс — там было слишком светло, и ходили люди, а зачем в таком интимном деле свидетели? Зато неподалеку, возле Окружной железной дороги, было и темно, и безлюдно, — что вполне устраивало.

Майор свернул с дороги и, проехав метров пятьдесят в темноту кустарников, остановил машину. Вышел, огляделся — никого, только проносящиеся автомобили рычали моторами на трассе. Открыл заднюю дверцу, посмотрел — женщина продолжала посапывать как ни в чем не бывало. И где ж это ты так нынче утомилась-то? Ах ты бедненькая! И майор, распахнув полы ее пальто, подхватил тугие и неожиданно тяжелые ноги пассажирки и потянул их на себя. Избегая пока резких движений, он стаскивал ее по сиденью, а пальто вместе с платьем, естественно, задрались, обнажив широкие бедра почти до пояса. Ну а больше нам с тобой, девочка, и не понадобится, самодовольно подумал Слонов…

Не церемонясь дальше, он рывком сдернул все ее трусики-колготки до самых щиколоток и, закинув такие приятные на ощупь, словно бархатные, ноги себе на плечи, торопливо принялся расстегивать брюки.

И тут она вдруг проснулась. И заорала благим матом, будто ее режут. И напрягшимися ногами, стянутыми, — как путами, спущенным нижним бельем, сдавила его шею с такой силой, что он едва не задохнулся. Не, ну надо же какая! Но Слонов-то знал, что делать в подобных случаях. Он рывком навалился на нее и согнул ее тело дугой. Подбородок ее уперся в собственные же колени, и она будто захлебнулась криком. Куда уж тут орать-то! И на всякий случай, хотя нужды в том наверняка уже не было, запечатал ей рот жесткой ладонью.

Она безуспешно дергалась под ним, скрученная и зажатая в тесном салоне. Но, отчаянно сопротивляясь насилию, только сильнее распаляла в нем безудержную похоть.

«А ведь хотел же как помягче», — с укором подумал он и, полностью отключаясь от посторонних мыслей, вцепился в бока ее и ворвался внутрь с такой звериной жадностью, что женщина забилась от жуткой боли… А он лишь надрывно всхрапывал, получая дикое свое наслаждение и совершенно не слыша ни воплей, ни стонов, сдавленных его грубыми пальцами.

Потом она как-то сразу обмякла, скорее всего, вырубилась. Тяжко дыша, отвалился наконец и он. Сел, скинул с плеч ставшие уже ненужными ее ноги. Сдернул запутавшиеся на сапожке светлые трусики и обтерся. Удивился, увидев, что они потемнели. Мать честная, этого еще не хватало! И отшвырнул их в сторону.

Выбравшись из машины и застегнувшись, он достал из бардачка фонарик и посветил. Е-мое! Все заднее сиденье было уделано темными пятнами. Да что он, невинности, что ли, бабу лишил? Так нет же! Откуда там?.. И что делать? Везти ее в Бескудниково, до которого отсюда пешком — полчаса, было не просто неразумно, но теперь даже и опасно. Значит, что? А это означало, что «клиентка» останется здесь, пока она ни хрена, видать, не соображает. А как очухается, сама найдет дорогу домой. Или кто-нибудь сердобольный покажет. Не зима — не замерзнет…

Слонов выволок бесчувственную женщину из машины, усадил ее на бугорок, поправив на ней пальто и оперев спиной на плотную стену кустарника, и прислушался. Нет, вроде дышит нормально. Ну больно, конечно, а что делать? Тимофею многие бабы говорили, что его здоровущий орган не всякая способна выдержать. И что теперь? Другого-то у него все равно нет!..

Затем он посмотрел, чтобы в машине никаких следов, кроме этих проклятых бурых пятен на чехле сиденья, не осталось, прыгнул за руль и, не включая габаритных огней, быстро выкатил в сторону трассы. А потом он полночи, проклиная себя за неосторожность, застирывал в ванной автомобильный чехол и гладил его раскаленным утюгом. Хорошо, что хоть дома сегодня никого не оказалось: на даче еще отдыхает дружная семейка…

Утром, на службе, он первым делом заглянул в сводку ночных происшествий по Москве, но никакой информации о гражданках, жестоко изнасилованных неизвестными бандитами, не обнаружил. Может, и обошлось, кто знает…

Да и не в том она была, пожалуй, состоянии, чтобы запомнить случайного мента, который и был-то не в форме, зато безо всякого сопротивления с ее стороны завез в какие-то кусты и отодрал, как последнюю шлюху. Единичный случай, что ли? А вы вот газеты почитайте, телевизор посмотрите — каждый день что-нибудь подобное происходит. И ничему ведь вас, девки, не учит печальный опыт. Но об этом Тимофей Иванович подумал уже с легким юмором, вины-то за собой он все равно не чувствовал…