Смерть и фокусник - Том Мид Страница 4

– От чего? – спросила его дочь.

– Кажется, это доктор Джонсон сказал: «Человек, который устал от Лондона, устал от жизни». Я ответил на вопрос? – Он слегка улыбнулся в ответ на ее полуулыбку.

В этот момент пожилой человек в плаще с шелковой подкладкой, похожий на злодея из дешевой страшилки, извинился и проскользнул мимо них вдоль ряда кресел. Рис с минуту изучал его, прежде чем снова обратить внимание на сцену. Он сверился с часами. До начала оставалось около пяти минут.

– Так кто же эта Хелен Куксон? – спросил Маркус, вернувшись с сигаретами.

– Делла Куксон, – поправила его Лидия. – Она одна из величайших актрис эпохи. Не будь таким ограниченным, Маркус.

В этот момент занавес поднялся.

Первый акт прошел и закончился. Люси Леви отличалась живостью, а Делла с первого своего появления приковала к себе восторженные взгляды зрителей. Даже угрюмый старый доктор Рис подался вперед, когда она появилась на сцене. Короткий антракт перед вторым актом, а затем все пошло по новой. Еще больше потрясений и смеха, а парень в плаще рядом с ними приходил в полный восторг от некоторых эффектов на сцене.

Антракт между вторым и третьим актами был более продолжительным, поэтому Рис отважился выйти в бар. Не успел он встать, как сзади раздался голос, назвавший его по имени:

– Извините, что лезу не в свое дело, но вы доктор Ансельм Рис?

Рис повернулся:

– Да. Чем могу быть полезен?

– Меня зовут Тизел. Бенджамин Тизел. Я продюсер и режиссер этого маленького Гран-Гиньоля ^[2]. – Импресарио был в черном галстуке и сжимал в чуть дрожащей руке мартини.

– Тогда я должен вас поздравить. Ваша работа оказывает глубокое воздействие на зрителей.

– Очень любезно, спасибо. – Мужчина склонил голову с наигранной скромностью. – Надеюсь, я не помешаю, но я хотел бы передать приглашение вам и вашей дочери.

– Вот как?

– На завтрашний вечер. Вечеринка у меня дома в Хэмпстеде. Я решил подождать, пока выйдут рецензии, – вот почему я устраиваю вечеринку завтра вечером, – объяснил он.

– Значит, вы настроены оптимистично?

Тизел усмехнулся:

– Просто оглянитесь вокруг, доктор! Посмотрите на это море улыбающихся, болтающих людей. Это, друг мой, зрители шоу, которое будет идти и идти. Но я хочу подождать, пока об этом не напишут в рецензиях. Тогда я смогу наслаждаться напитками и музыкой без дамоклова меча завтрашних газет.

– Понятно. Интересное предложение, но, боюсь, у меня есть планы на завтрашний вечер.

– Правда? Какая жалость. Я бы с удовольствием послушал интерпретацию этой дьявольской маленькой драмы от психиатра. Что ж, возьмите мою визитку, если вдруг передумаете. О, Эдгар! Эдгар Симмонс! – Внимание Тизела привлек другой гость. – Эдгар, где вы прятались последние несколько месяцев? – и продюсер растворился в море поклонников.

Рис был не против вечеринок время от времени: в конце концов, это улей потенциальных пациентов. Но что-то в Тизеле ему не понравилось. Вокруг него витал запах грязного шоу-бизнеса. Рис слегка вздрогнул и вернулся в зал на свое место как раз к началу третьего акта.

– С кем это ты разговаривал? – спросила Лидия.

– Бенджамин Тизел. Он режиссер этой… феерии. Хочет, чтобы я пришел к нему на вечеринку завтра вечером.

– Боже правый. От них никуда не деться.

При упоминании имени Тизела человек в плаще навострил уши. Казалось, он вот-вот вмешается в семейную беседу Рисов. Но тут поднялся занавес.

В третьем акте все разрозненные элементы пьесы наконец-то сплелись воедино. Был особенно жуткий трюк с люком, который заставил вздрогнуть даже доктора. Зрители ахнули. Опустился занавес, и сразу зазвучали восторженные аплодисменты. Некоторые даже вскочили на ноги, когда Делла Куксон вышла на поклон.

Делла прошла вперед под светом прожекторов, поклонилась и получила роскошный букет от поклонника в первом ряду. Она стояла со слезами на глазах, наслаждаясь восхищением публики. Она умела создавать впечатление, что смотрит в глаза каждому зрителю в отдельности. Но впечатление не соответствовало действительности: на самом деле в тот вечер она смотрела только на одного человека, чье лицо сразу же узнала в толпе. На доктора Ансельма Риса.

Когда он выходил из зала, капельдинер передал ему записку. Окружавшие его зрители возвращались в фойе и бар, обмениваясь впечатлениями о вечернем спектакле. Рис остановился и развернул бумажку.

– Идите без меня, – кинул он Маркусу и Лидии.

– Но как ты доберешься домой?

– Возьму такси. Не беспокойтесь обо мне, – и он проскользнул сквозь толпу.

Капельдинерша проводила его через бар за кулисы.

– Сюда, сэр, – Она открыла перед ним дверь.

Рис шагнул и оказался в другом мире. Рабочие сцены праздновали премьеру, а помощник режиссера перелистывал потрепанную копию сценария, внося быстрые и безжалостные правки огрызком карандаша. Рис проследовал за капельдинершей по длинному коридору к гримерке звезды спектакля. Они постучали в дверь.

– Минутку, – раздался голос изнутри.

Рис подождал.

Затем дверь открыла звезда шоу, Делла Куксон. И только для доктора Риса она была пациенткой В.

Она вся сияла и светилась, приветствуя его, и даже ласково чмокнула его в щеку. Актриса пригласила его сесть в кресло перед зеркалом для макияжа, а затем захлопнула дверь перед лицом капельдинерши.

– Как вам понравилось шоу, доктор?

– Моя дочь – поклонница триллеров, – ответил он, встретившись с ней взглядом в зеркале. – Кажется, вы что-то уронили, Делла.

– Где?

Рис указал на что-то блестящее на ковре:

– Вот. Что это?

Он наклонился, чтобы поднять предмет.

– Просто украшение.

Он передал его Делле, которая сунула его в карман своего кимоно. Это была золотая сережка.

Делла села и начала снимать макияж.

– Почему вы пригласили меня сюда сегодня, Делла?

Пациентка В вздохнула и посмотрела на себя в зеркало. Затем медленно повернулась к нему.

– Потому что, доктор, я совершила кое-что ужасное.