Белорусский набат - Дмитрий Черкасов Страница 4

– Ты сам замки ставил. Так что ты и отвечаешь за их надежность, – пробормотал Сапега.

– Дверь снаружи не вскрыть. А внутреннюю щеколду снимешь только без двух десять. Учти, проверю…

– Давай-давай, – Карл тоже слез с верстака, – проверяй. Я свою работу туго знаю. И о безопасности, в отличие от твоего Курбалевича, не забываю.

– А что Курбалевич?

– Разгильдяй. Позавчера он ко мне на полчаса опоздал. Я уже уходить собирался, когда он в парк прибежал.

Кролль сдвинул брови.

Придется Курбалевича наказывать. За несколько дней до операции непозволительна никакая накладка. А Курбалевич действительно частенько не является вовремя. И всегда у него уважительная причина. То транспорт не ходит, то телефон не работает, то еще что-нибудь.

Завтра же Курбалевич отправится на одну из квартир и будет сидеть там безвылазно до самого последнего момента. Утром он встречается с Антончиком, а потом должен куда-то смотаться по своим делам. Вот после этого Кролль его и посадит под домашний арест.

– Я возьму на заметку его поведение. Ну, до завтра…

– Пока.

Йозеф постоял на улице, послушал, как за его спиной почти бесшумно закрылись два замка и в пазы въехала мощная задвижка из легированной стали. Удовлетворенно кивнул, сел за руль своей неприметной синей «шестерки» и выехал за ворота гаражного кооператива.

Владислав прошелся из конца в конец по длинному, застеленному зеленой ковровой дорожкой коридору, почитал развешенные на стенах плакаты с описаниями различных заболеваний полости рта, слегка передернул плечами, рассмотрел фотографии известных личностей, лечившихся в этой клинике, и узнал, что помимо аппарата правительства сие учреждение обслуживало и цвет творческой интеллигенции.

На Рокотова никто не обращал никакого внимания.

Из кабинета в кабинет сновали медсестры, жужжали бормашины, сидящие на удобных диванчиках пациенты негромко обсуждали друг с другом свои болячки и профессиональные качества врачей. Все как в любой другой стоматологической клинике. Биолог для окружающих был обычным посетителем, коротающим время в ожидании приема.

Влад вернулся в большой холл и сквозь распахнутые прозрачные двери вышел во внутренний дворик, где было предусмотрено место для курения. Достал пачку облегченного «Кэмела», зажигалку и устроился в тени куста сирени.

Не прошло и минуты, как к нему обратилась за огоньком миловидная юная медсестричка. В принципе, у Рокотова и был расчет на подобное ненавязчивое знакомство. В курилке совершенно посторонние люди сближаются мгновенно, без стеснения. Не зря американские психологи пришли к выводу, что курение табака стоит рассматривать не как потребление слабого стимулирующего наркотика, а как процесс, облегчающий общение между людьми.

Владислав нарочито скептически посмотрел на зажатую в пальцах медсестры сигарету «Бонд», укоризненно покачал головой, достал свою пачку и поднес девушке.

– А эту гадость выбросьте. Негоже травиться жутким польским леваком. Да еще и сделанным в антисанитарных условиях нелегальными таджикскими эмигрантами…

Сестричка недоуменно вскинула брови.

– Вы не ослышались, – широко улыбнулся Рокотов, – угощайтесь.

– Спасибо. – Девушка осторожно вытянула из пачки сигарету с белым фильтром. – Ой, а я сначала думала, что у вас они без фильтра! Зачем вы их переворачиваете?

– Видите ли… – Влад галантно дал собеседнице прикурить. – В течение дня мы хватаемся руками за что ни попадя. А потом этими же самыми пальцами беремся за фильтр сигареты, когда ее достаем из пачки и пихаем в рот. Возможность помыть руки есть не всегда. Вот и все объяснение. Перевернув сигареты фильтрами вниз, мы избегаем вероятности подцепить какую-нибудь инфекцию. Разумно?

– Даже очень, – медсестра из-под ресниц бросила оценивающий взгляд на импозантного парня. Рокотов сделал вид, что он этого не заметил.

– Вы кого-то ждете?

– Да… Хотел на прием к Антончику записаться, да девушка из регистратуры отошла куда-то на полчасика. Вот коротаю время в приятной беседе.

Сестричка чуть заметно покраснела. Нечасто в клинику заглядывают молодые посетители мужского пола. Все больше спешащие по дедам одышливые чиновники или «современные классики», как любят себя именовать получившие даже небольшую известность творческие личности. Их и мужиками-то можно назвать только с большой натяжкой. Пузатые, с нечесаными полуседыми патлами, вечно какие-то замызганные, одеты в невероятные балахоны, в бороде крошки, оставшиеся от торопливо проглоченного обеда.

А разговоры! Повеситься можно. Либо бесконечные монологи о «себе любимом», либо сплетни о более удачливых коллегах по перу или по театральным подмосткам, либо стоны о тяжелой жизни гения и происках завистников. Четвертого не дано. И не дай Бог не поддержать «классика» в разговоре! Надуется, как мышь на крупу, начнет козни строить, лечащему врачу жаловаться, что «какая-то медсестра» не понимает тонкой души творца. Артистические личности жутко обидчивы, любое слово, не восхваляющее их лично, принимается в штыки.

– Антончик очень хороший врач, – сказала медсестра, – к нему всегда очередь. А вы по линии госаппарата или по месту жительства?

Влад отметил, что девушка считает его минчанином. В Беларуси на русском говорит больше двух третей населения и питерское произношение не режет ухо.

– Нет, я со стороны.

– Тогда только на коммерческой основе, – медсестра покачала головой, – но Антончик берет дорого…

– Здоровье дороже, – отреагировал Рокотов. – За деньги, как я понимаю, ждать не придется?

– Нет, конечно. Берете номерок на любое Удобное для вас время, оплачиваете осмотр, и все. Дальше уже сам врач процедуры назначает. А у вас что-то серьезное?

– Мне нужно сделать резекцию правого верхнего клыка, – нашелся биолог. – В остальном я здоров, как питбуль.

– Давайте я вас провожу в регистратуру и объясню, к кому обратиться… – предложила девушка.

– С удовольствием…

У стойки коммерческого отделения восседала настоящая матрона. Рубенс с Кустодиевым с ума бы сошли, будь она их моделью. Ростом под метр восемьдесят, с бюстом полного седьмого размера и бедрами объемом в полтора метра. При этом матрона была подвижна и весела, что свойственно большим полным людям.

– Олеся Пална! Я вам клиента привела. «Звучит несколько двусмысленно, – подумал Влад, – но по-другому не скажешь…»

– Да-а? – матрона открыла огромный гроссбух.

– К Антончику, на резекцию…

– Ага, – Олеся Павловна провела пальцем по строчкам, – на двадцать девятое все забито… Как вы насчет второго числа?

– А на завтра нельзя? – осведомился пациент. Второе июля его никак не устраивало.

– Только если с самого утра…