Иммунитет к убийству - Рекс Стаут Страница 4

Проучив его как следует и возвратив туда, где ему и надлежало быть, я стал обдумывать ситуацию. Вернуться в кресло и продолжать, как ни в чем не бывало? Исключено. Этот чертов пескаришка сделал из меня посмешище. Я подумал, может, стоит подняться вверх по ручью и побросать всерьез, как вдруг раздался звук шагов, а затем голос:

— Я и не знала, что рыбу можно ловить прямо из кресла! Где она? — Она говорила «рииба».

— Доброе утро, миссис Келефи. Я выбросил ее в воду. Слишком мала.

— О! — Она подошла ко мне. — Дайте-ка. — Она протянула руку. — Я тоже поймаю. — При свете дня, как и накануне вечером, ее все так же хотелось подхватить на руки, а темные глаза глядели по-прежнему сонно. Когда у женщины такие глаза, любой мужчина с минимальным инстинктом исследователя непременно захочет выяснить, что нужно сделать, чтобы они зажглись. Но взгляд, брошенный на запястье, подсказал мне, что через восемнадцать минут пора уже уходить — за это время и познакомиться как следует не успеешь, не то что провести обстоятельное исследование. Тем более, когда на веранде сидит Сэлли Лисон и глядит во все глаза, теперь уже явно на нас.

Я покачал головой.

— Я бы с удовольствием посмотрел, как вы поймаете рыбу, — сказал я, — но я не могу отдать вам эту удочку — она не моя. Мне одолжил ее мистер Брэгэн, и вам он, наверняка, тоже даст. Мне очень жаль. И, чтобы доказать вам, до какой степени — я мог бы, если хотите, рассказать, что я подумал, глядя на вас вчера за столом.

— Я хочу поймать рыбу. Я никогда еще не видела, как ловят рыбу, — Она уже ухватилась за удилище.

Я не уступал.

— Мистер Брэгэн вернется с минуты на минуту.

— Если вы дадите мне удочку, я позволю вам рассказать, что вы такое подумали вчера вечером.

Я пожал плечами.

— Да бог с ним. Я уже толком и не помню.

Ни единой искорки в глазах. Но она отпустила удилище и заговорила несколько другим тоном, чуточку более интимным:

— Ну, конечно, вы помните. Что вы подумали?

— Погодите, как это было? А, да. Такая большая зеленая штука у вашего супруга на перстне — это что, изумруд?

— Конечно.

— Я так и думал. Ну вот, я подумал, что ваш супруг мог бы с большим эффектом выставлять свои драгоценности. Обладая двумя такими сокровищами, как изумруд и вы, ему следовало бы вас объединить… Лучше всего бы сделать вам из камня сережку — одну, в правое ухо, а левое пусть бы оставалось так. Я даже хотел подойти к нему и подсказать.

Она покачала головой.

— Нет. Мне так не нравится. Я люблю жемчуг. — Она снова протянула руку и ухватилась за удилище. — А теперь я поймаю рыбу.

Между нами, похоже, назревала драка, в результате которой мое «Уолтон Спешиэл» вполне могло и треснуть, но этому помешало появление одного из рыболовов. Джеймс Артур Феррис, тощий, длинный, в полном рыбацком облачении, вышел на лужайку, приблизился и заговорил:

— Доброе утро, миссис Келефи! Великолепный день, просто великолепный!

Меня опять щелкнули по носу. Но я все понял. За бильярдным столом я побил его — 100:46.

— Я хочу поймать рыбу, — сказала ему миссис Келефи, — а этот мужчина не хочет дать мне свою удочку. Я возьму вашу.

— Конечно, — залебезил он. — С огромным удовольствием. У меня насажен «голубой дан», но если вы хотите попробовать что-нибудь другое…

Я отправился в путь.

Общее направление ручья — ну, ладно, реки — было на север, но, конечно, на нем хватало и петель, и поворотов — я видел на большой настенной карте, висевшей в домике. Все три мили частных угодий были поделены на пять равных участков для сольной ловли, и на границе каждого участка стоял столбик с номером. Два участка располагались к югу от охотничьего домика, вверх по течению, а другие три — к северу, по течению вниз. В этот день, как вчера и договаривались, Спирос Паппс и посол Келефи заняли южные участки, а Феррис, Лисон и Брэгэн — северные.

Я не люблю ловить с сухой мушкой, и с мокрой я тоже не ахти какой специалист, поэтому задумка моя была начать сверху и ловить вниз по течению. Я пошел на юг по тропке, которая, если судить но карте, более-менее игнорировала все изгибы реки и шла довольно прямо. Отойдя шагов на пятьдесят от домика, я встретил Спироса Паппса, который поздоровался со мной без особого коварства или злорадства, приподнял крышку своей корзинки и показал мне семь красавиц, каждая из которых была более десяти дюймов в длину. Еще через четверть мили я встретил посла Келефи, который, хотя и опаздывал, но также остановился, чтобы похвалиться уловом. У него было восемь штук, и он обрадовался, когда я сказал ему, что Паппса он сегодня на одну обошел.

Начав с южной границы участка номер один, я за сорок минут добрался обратно до охотничьего домика. Отчет за эти сорок минут я предпочитаю представить в виде голой статистики. Количество использованных мушек — три. Поскользнулся и чуть не упал — три раза. Поскользнулся и упал, промокнув выше сапог, — один раз. Зацепы крючка в ветвях над головой — четыре. Улов: одна большая, которую я оставил себе, и пять маленьких, которых пришлось отпустить. Когда я подошел к домику, было только двенадцать тридцать, время обеда, и я обошел его кругом и нацелился на участок номер три, где в это утро ловил Феррис. Там удача повернулась ко мне лицом, и за двадцать минут я вытащил три крупных рыбины — одну больше двенадцати дюймов, а две другие лишь немногим меньше первой. Вскоре я подошел к столбику с номером четыре — началу участка помощника госсекретаря Лисона. Это было отличное место: трава здесь подступала вплотную к журчащей струе. Я снял мокрый пиджак, расстелил его на залитом солнцем камне, сам сел на камень рядом и достал свои сэндвичи и шоколад.

Но так как я обещал Вулфу вернуться к двум, а впереди было еще более мили необловленного участка, я быстренько запихнул в себя все свои припасы, сделал пару глотков прямо из реки, которая была на самом деле ручьем, надел пиджак, накинул на плечо корзинку и двинулся дальше. Следующие ярдов двести берега так заросли, что мне пришлось идти прямо по ручью, плес был здесь не из тех, где любит жировать форель, но за ним открылся двойной поворот с длинным буруном вдоль одного берега. Я встал посередине, стравил футов сорок лески, бросил мушку — «черного комара» — в начале буруна и пустил ее вниз по течению. Не прошла она и пару футов, как по ней ударил настоящий дедуля, я подсек — и он сел у меня на крючке. И пошел вверх по ручью прямо на меня, что, конечно, один из недостатков ужения вниз по течению. Я ухитрился не дать ему слабину, но, подойдя так близко, что мог бы меня укусить, он вдруг сделал крутой разворот, умотал обратно в самый бурун, потом пошел вдоль него и махнул за второй поворот. Катушка-то у меня не километровая, и я заплюхал ему вслед, не глядя, куда ставлю ноги. Сначала вода доходила до колен, потом до бедер, и снова до колен, пока я не выбежал за поворот. Дальше шел ровный порожистый участок футов тридцать в ширину, весь усеянный валунами, и я уже направился к одному из них, чтобы опереться на него — иначе против течения не устоять, — когда вдруг заметил нечто такое, что заставило меня остановиться. Если глаза меня не обманывали (а это совершенно исключено), то кто-то уже оперся о валун, лежавший у самого берега. Удерживая удилище, согнувшееся под напором дедули, я забирал все ближе к этому валуну у берега. Там был помощник госсекретаря Лисон. Ступнями и голенями он лежал на земле, колени упирались в самую кромку берега, а все остальное было в воде, течением его прижимало ко лбу валуна. Струя слегка покачивала тело вверх-вниз, так что лицо его то показывалось из воды, то исчезало.