Кен - Наталья Андреева Страница 4

Уже на пару они освистали Ксению, так и не нашедшую подходящих ответных слов. И она не выдержала. Сбежала, вспомнив, что у Жени сегодня матч второго круга. Ксении едва хватило денег на билет. Раньше она всегда проходила на стадион вместе с подругой, а сегодня, заглянув в кошелек, с ужасом поняла, что даже пообедать не на что. Оказывается, прежде чем хлопать дверью, надо хорошенько пошарить в собственных карманах. Бедность, конечно, не порок, зато именно из нее берут начало многие пороки. Потому что, попав сегодня снова в квартиру Евгении, Ксения первым делом сказала следователю, что должна проверить, на месте ли ее собственные вещи. И под этим благовидным предлогом взяла из шкафчика несколько зеленых бумажек. Теперь ей показалось, что и без всякого обеда желудку стало теплее.

— Можно мне здесь остаться? — спросила она у следователя.

— Что ж, по закону здесь все равно половина вашего. Не положено, конечно, до вступления в права наследования, но… Если мать Евгении Князевой не будет оспаривать завещание… Выселить вас отсюда никто не может. Квартира эта — частная собственность. Одна только неясность: с этими Шуриками.

«Вот мы и дошли до сути», — подумала Ксения. И тут же пропустила такой мяч, за которым и бежать-то не стоило. Прицельно и без шансов.

— Кто такой Шурик?

— Который? — только очень тихо переспросила она.

— Что значит «который»? — удивился следователь. — Их что, было несколько?

— Да.

— И все Шурики?

— Нет, их звали по-разному. Сашей, кажется, одного. Или двух.

— Объясните.

— Видите ли… — Ксения замялась. — Это не совсем прилично.

— Послушайте, Че… Ксения Максимовна. В прессе такой шум подняли, а вы мне тут о приличиях толкуете!

— Это ее личная жизнь. — Она хотела сказать «наша», но удержалась. — Это были ее бой-френды. Из всех мужских имен Женя предпочитала имя Саша. Ну, а так как она к ним относилась… Словом, обобщающим «Шурики» сказано все. Это были ее игрушки.

— Она что, была красавицей? — Следователь внимательным взглядом окинул стены комнаты. Прямо перед ним висел замечательный портрет. Карандашный набросок красавицы блондинки.

— Женя? — вздрогнула Ксения. — Нет, что вы. Это ее мать. А Женя была… Обычная. Фигура, конечно, хорошая. Спортсменка же. Но это опять-таки на чей вкус. Высокого роста, широкие плечи, узкие бедра, и везде мышцы, мышцы, мышцы… Ноги у нее только были необыкновенные. Длинные, красивые и какие-то… особые. Если матч транслировали по телевидению, в кадр всегда брали прежде всего ее ноги. Как они двигаются, как замирают на миг, а потом вдруг отрываются от земли и летят, летят… Рывок к мячу, эти гигантские полупрыжки, потом шаги, повороты. Это было что-то необыкновенное. Очень красиво.

— Откуда же они брались, эти Шурики?

— Из разных мест, — уклончиво ответила Ксения.

— Вы знали их всех?

— Нет, не всех. Троих. По порядку: Андрей, Саша и последний, Герман.

— И все Шурики?

— Ну, зачем так? В хорошем настроении она говорила «Саша».

— А в плохом?

— А в плохом они ей были не нужны.

— Сколько их было всего?

— Шесть, кажется.

— Кажется или точно?

— Да какое это имеет значение!

— Имеет. Один из свидетелей ясно слышал, как убитая перед смертью шепнула что-то похожее на «Шурик». Евгения узнала убийцу. Она увидела его в толпе.

— Не может быть! Никто из них…

Она осеклась вдруг, вспомнив, что это такое было для Жени. Эта сцена стояла у Ксении перед глазами еще вчера вечером, когда они с подругой отчаянно ругались. Лето, жара, раскаленный песок на пляже. Не юг, подмосковный санаторий, куда веселая компания бывших одноклассников отправилась отмечать пятилетнюю годовщину со дня окончания школы. У Жени единственной уже была не просто машина — иномарка. И сама она, высокая, спортивная, загорелая, выглядела роскошно. А рядом с ней очень красивый парень. Прямо-таки внешность на уровне лучших стандартов Голливуда. Бывшие одноклассницы Женечки косились на него, замирая. Сама же она все время держала парня при себе, прося подать то полотенце, то бутылку воды, то принести забытые в машине солнцезащитные очки. Он бегал, приносил, подавал, накрывал, мазал девушке спину и все время молчал и одинаково улыбался. Безразлично и словно все время находясь в кадре. А Женя Князева при всех сказала:

— Это? А, это Шурик. Я их всех так зову.

— А тот, в прошлом году… — неуверенно заикнулась одна их школьных подруг, толстая девица в закрытом купальнике. — По-моему, он был просто прелесть…

— Нет, этот лучше, — не стесняясь парня, сказала Женя. — Тот был блондин, а мне вдруг разонравились блондины. А впрочем, нет в мире совершенства…

И, вспомнив эту сцену вновь, Ксения с ужасом поняла, что любой из Шуриков вполне мог Женю убить. В частности, прямо там, на пляже. Но тогдашний брюнет этого почему-то не сделал. Как его звали? Нет, не вспомнить. Кажется, номер второй. Первого она не знала, третьего… Нет, только не это! Для самой Ксении все началось с этого третьего, будь он проклят!

Никто из них? Любой!

— Ксения Максимовна, может быть, вы напряжётесь и вспомните имена первых трех номеров?

— Я не могу, — сдавленно сказала она. — Не помню. Мне плохо…

— Ну, ну, успокойтесь! Выпейте воды! Вы зря волнуетесь. Вас никто и не подозревает.

— Почему? — прошептала она.

— Потому что перед матчем на мобильный телефон Евгении Князевой был звонок. Она разговаривала очень резко. И тренер слышал, как имя «Шурик» было упомянуто несколько раз. Ее убил мужчина, Ксения Максимовна. Один из…

Ксения поняла только, что ее саму в тюрьму сажать никто не собирается. Это было выигранное очко, не более.