Смерть на подиуме - Наталья Александрова Страница 4

Восемь шагов – поворот, еще восемь шагов – замереть наместе… снова восемь шагов, свободная, танцующая походка, и главное – взгляд,тот взгляд, за который Тину так ценят фотографы и журналисты, модельеры ипосетители модных показов, – мрачноватый, углубленный в себя взглядодинокой волчицы. «Мрачный эротизм», как написал о ней один знакомый журналист…

Алиса завершила свой проход, вернулась к исходной точке ивдруг чуть заметно споткнулась.

Что это с ней?

При всей ее стервозности, при всех очевидных недостаткаходного у Алисы не отнимешь: она – профессионал, споткнуться на дефиле для неесовершенно немыслимо.

Впрочем, Тина не задумывалась о чужих ошибках: она считалашаги, ловила всем телом сложный ритм музыки, смотрела в зал волчьим зеленымвзглядом…

Восемь шагов, поворот, застыть на мгновение, еще восемьшагов – и все, кулисы, можно расслабиться…

Выходя с подиума, она заметила промелькнувшего в концекоридора мужчину. Прежде чем скрыться за поворотом, он обернулся, и Тина успеларазглядеть его лицо – странные, широко расставленные глаза и перекошенный рот…

В гримерной творилось что-то непонятное: Алиса сидела вкресле, безвольно уронив голову на плечо, девчонки сгрудились вокруг нее, гомонстоял, как воскресным утром на птицеферме.

– Все по местам! – рявкнула, перекрыв этокудахтанье, Эльза Михайловна. – Готовимся к четвертому проходу! Всех, ктоне заткнется, оштрафую!

– А на второй раз – в крематорий! – прошепталаДиана.

Тина хмыкнула: она так и увидела Эльзу в черной эсэсовскойформе, с овчаркой на поводке.

– Липецкая, что за спектакль? – громыхала Эльза,подступая к откинувшейся в кресле Алисе. – Дома будешь в обмороки падать,перед любовниками! Тебе еще один проход надо отработать!

Она подошла к манекенщице, склонилась над ней…

– Эльза Михайловна, отойдите в сторонку! –раздался вдруг рядом с ней спокойный, негромкий, уверенный голос.

Эльза удивленно оглянулась, пытаясь понять, кто посмел, отудивления она замолчала, только беззвучно приоткрывала рот, как выброшенная наберег рыба.

Рядом стоял Сержик. Твердой рукой отодвинув ЭльзуМихайловну, он прикоснулся двумя пальцами к шее Алисы, приподнял веко иотступил в сторону:

– Она мертва.

– Что значит – мертва?! – выпалила Эльза, обретядар речи. – Кто позволил? У нее еще четвертый проход…

– Эльза Михайловна! – Серж повысил голос. –Вы меня не поняли? Алиса умерла!

Тина машинально отметила, как изменился вдруг Серж. Исчезлижеманные интонации, он больше не сюсюкал и не растягивал слова, изменился дажесам тембр голоса – стал ниже, в нем проявились твердые, даже властные ноты.

– Кто ты такой… – начала было Эльза, но замолклана полуслове: слова Сержа наконец дошли до нее.

– Черт! – прошипела она, с ненавистью взглянув наАлису. – Так подвести! Не доработать до конца дефиле!

– Оштрафую! – чуть слышно прошептала Диана.

Но вокруг стояла такая тишина, что Эльза расслышала этотшепот, повернулась, сверкнула глазами.

– Маранова, в четвертом проходе выйдешь дважды – первойи последней, в платье Липецкой! – мстительно процедила она. – Быстроодеваться и на сцену!

Диана побледнела, но не сказала больше ни слова, нырнула втускло-серебряное платье и двинулась к подиуму.

Переодеваясь в бледно-зеленое, очень открытое платье, Тинатоже отбросила все посторонние мысли, провела рукой по лицу и включилавнутренний ритм.

Мысленно просчитав до двадцати, шагнула в море света, иснова – восемь шагов, поворот, восемь шагов, замереть, зеленый волчий взгляд,танцующая легкая походка…

Когда она снова вернулась за кулисы, там появились новыелюди: местный врач Павлик, сильно пьющий брюнет с глубокими залысинами, иГеннадий, начальник службы безопасности.

– Дуры вы, девки! – ворчал Павлик, держа в рукерасслабленную кисть Алисы. – Доводите себя вечными голодовками! Ужесколько вешалок на подиуме поумирало – а вам все неймется! Анорексия не шутки…вот, явно сердце отказало!

– Павлик, какое сердце? – проговорил Серж,отодвигая врача. – Посмотри на ее губы! Этот розовый налет…

– Да это помада! – отмахнулся Павел. – Что тыу меня под ногами путаешься? Тебе что, больше всех надо?

– Помада?! – Сержик всплеснул руками. – Да тычто? Чтобы блондинка с голубыми глазами пользовалась такой помадой? Ты мне этобудешь говорить? Да ты сам посмотри!

Он потер губы Алисы салфеткой, победно взглянул на врача:

– Вот видишь – это помада, она сходит, а этот налетостается!

– Кто из нас двоих врач? – вяло отругивался Павел.

– Вопрос, конечно, интересный!.. – не отступалСерж. – Меня, между прочим, тоже кое-чему учили… так вот я тебе точноскажу – Алиса отравилась, и отравилась алкалоидом, редким ядом растительногопроисхождения…

– Что?! – вступил в разговор специалистовГеннадий. – То есть что значит – отравилась? То есть как это – отравилась?Ты хочешь перевести стрелку на меня?

– Ох, какие мы умные! – вмешалась ЭльзаМихайловна. – Сергей, не морочь людям голову! И не мешай работать! Намвсем лишнего шуму не надо!

Пока Тина была на подиуме, Эльза полностью пришла в себя итеперь пыталась контролировать ситуацию. Серж помотал головой и отошел всторону от тела Алисы.

Щелк! – полутемный закуток озарил мгновенный светвспышки. Щелк! Щелк!

Это неказистая фигура с фотоаппаратом пробралась сквозьнебольшую толпу.

– Черт! – ахнул Геннадий. – Да кто же егопустил-то? Стой!

Но пронырливый фотограф уже растолкал девушек и бросилсянаутек, чуть прихрамывая и косолапя на левую ногу.

– Да ты же и пустил! – рявкнула Эльза. – Чтоя, не знаю, что тебя все журналюги кормят-поят?

– Ну это же надо… – Геннадий расстроенно почесалголову. – Знаю я этого паршивца, это Витька Мухин. Маленький такой,хиленький, а в любую дырочку пролезет, у него и кличка – Муха, поскольку кудаугодно пролетит.

– Ага, пролетит. – Голос Эльзы зазвенел от яростии сдерживаемого презрения. – Да ты сам кого угодно пропустишь! Тоже мне –безопасность… Дармоед!

– Вы не очень-то! – Геннадий выпрямился во весьсвой немалый рост. – Вы тут не начальница! Девок своих шпыняйте!

– Тише вы! – Павел поднялся с колен и отпустилАлисину руку. – Все, конец пришел девчонке, тут уж ничего не сделаешь. Аотравилась там она или просто сердце нагрузок и голодовок не выдержало –вскрытие покажет!

Голоса препирающихся мужчин доходили до Тины как сквозьтолстый слой ваты – приглушенные, искаженные, едва различимые… она с трудомпонимала их смысл, но поняла главное – Алиса умерла; возможно, ее убили. Врядли она сама выпила или съела яд, не тот у нее был настрой и не тот характер.