След белой ведьмы - Анастасия Логинова Страница 4

– Вечно вы не сможете прятаться от вашей невесты, – заметил Кошкин. – Завтра все равно придется показаться ей на глаза.

– Мы не обручены, – тотчас отозвался Риттер. – Не дай Бог. Это матушкины мечты, и только.

Наивности Риттера оставалось лишь посочувствовать, ибо девушки вроде Елизаветы Львовны всегда получают то, что хотят. Или почти всегда.

– Вам есть где переночевать? – спросил он у Риттера.

– Найдется.

Очевидно, что нет.

– Если устроит диван в гостиной, то можете остановиться у меня.

Риттера диван устроил.

* * *

Где бы ни был Кошкин и чем бы ни занимался, самым важным событием за день было для него возвращение домой. Не сам дом, тесная меблирашка на втором этаже, так манил его, а тот самый момент, когда, вставляя ключ в замочную скважину, можно было целый миг верить, что замок откроется с одного оборота. Как тогда, когда Светлана незваной пришла в другую его квартиру и разделила жизнь на до и после.

Но нет. Сегодня дверь тоже была заперта на два оборота.

– У вас выпить найдется, Степан Егорыч?

Выпить нашлось. Ассортиментом поразить гостя, конечно, не вышло: полюбившегося Кошкину шотландского виски в уездном городе Екатеринбурге было днем с огнем не сыскать. Благо, Риттер оказался господином непривередливым и с большим удовольствием употребил две рюмки подряд простой очищенной водки. Сам Кошкин из солидарности опустошил одну и, мрачно наблюдая за новым знакомцем, посоветовал:

– У вас тяжелый день был, Александр Николаевич, и все же на спиртное не налегайте. У нас здесь, видите ли, заняться особенно нечем, так что стоит только начать… мигом сопьетесь. Двое предыдущих, кто мою должность занимал, так и кончили. Один с петлей на шее, второй в сугробе замерз во дворе собственного дома.

Риттер на это ничего не ответил и опрокинул в себя третью рюмку. Зато повеселел заметно и вдруг попросил:

– Полным именем, признаться, меня мало кто зовет. Просто Алекс.

– Степан, – Кошкин охотно пожал его левую, здоровую руку, протянутую в честь вторичного знакомства.

– Так вы, Степан, стало быть, вернуться в Петербург намереваетесь? Оттого себя блюдете?

Кошкин мрачно усмехнулся:

– Отчего же нет? Вернуться только из могилы нельзя.

– И то правда, – согласился Алекс. Прищурился темным взглядом, будто в самое нутро заглянул. И догадался: – cherchez la femme. Женщина? В ней все дело?

– Дело почти всегда в женщинах.

– Все беды от них, – с пониманием кивнул Алекс.

– Это как посмотреть, – возразил Кошкин.

– Да как ни посмотри – все едино! – неожиданно зашелся новый приятель. И глаза у него сделались совсем черными.

Он потянулся было снова за бутылью – изувеченной правой рукой – да неловко задел рюмку, которая тотчас покатилась по столу и со звоном разбилась об пол.

Алекс тут же смешался и даже попытался собрать осколки. Наклонившись, чертыхнулся и вынул из кармана золотой гребень, очевидно мешавший ему.

Кошкин наблюдал за всем не шелохнувшись. Однако жар-птица на гребне так манила, переливаясь разноцветными камнями, что Кошкин не утерпел. Потянулся за ним через стол, чтобы рассмотреть в очередной раз.

В сказках, которые рассказывала ему в детстве мать, все злоключения Ивана-дурака начинались с того, что он нашел перо жар-птицы…

– Алекс, бросьте вы это, – позвал Кошкин, кивнув на разбитую рюмку. – Скажите лучше, отчего вы заявили, будто заколка не ваша? Чья тогда? Кроме вас в лесу, насколько мне известно, никого не было.

И отметил, как странно дернулся Алекс на последней фразе. Уточнил:

– Или был?

Алекс, совсем обессиливший, постаревший как будто еще на пару лет, шумно выдохнул и бросил на него быстрый взгляд. Крайне осторожно произнес:

– Мне показалось в какой-то миг, что там была девушка. Красивая… я таких никогда не видел. Волосы белее снега. И босая. В изорванном розовом платье в мелкий цветок. Была – а потом исчезла. Там, где она стояла, я и нашел гребень…

Алекс замолчал, смешался, будто вспомнил что-то. А потом вдруг ни с того, ни с сего резко обернулся за плечо. И сник окончательно.

– Где, говорите, это было? Что за лес? – спросил Кошкин.

– Черт его знает… лес он и есть лес. Сосны там всюду были.

Новый знакомец в географии окрестностей, конечно, не разбирался – за этим вопросом к Виктору Алифанову надобно обращаться. И впрямь чудо, что он так вовремя оказался рядом… Слова Алекса насчет девушки с белыми волосами Кошкина не особо впечатлили: при смерти еще не то привидится. Но вот гребень был самым что ни на есть реальным. Гребень с жар-птицей – не с павлином. Потому что хвост огненно-красный… Откуда он там оказался? Кто потерял? И почему, когда пытался напрячься и вспомнить – на ум первым делом шла мать, оставшаяся в далеком Петербурге.

– Вы верите в призраков, Степан? – задумчиво, почти в забытьи, вдруг спросил Алекс.

А Кошкин не нашелся что ответить. Призраки заколок не теряют, это точно…

Спалось ему в ту ночь неважно. Снилась жар-птица с огненно-красным оперением и русалочьими, полными тайн и обещаний глазами Светланы. Она сладко пела ему, манила, но стоило Кошкину приблизиться – улетала прочь.