Убийственный Париж - Михаил Трофименков Страница 4

Судебный врач доктор Поль произвел полную инвентаризацию: «Почти целые трупы и фрагменты тел, два фрагментированных скелета, черепа, торсы, три грудные кости, две малые берцовые кости, тела без головы и половых органов. Бедренные кости, большие берцовые кости, ноги и стенки желудка. Кроме того, 15 кг волос, целые скальпы. Топор, заступ, скальпели. А также 15 кг обугленных костей и 11 кг более свежих останков».

Добрый доктор Петио… Оккупация была дурным сном Парижа, галлюцинацией наяву: властолюбцы получили возможность исполнять самые садистские свои желания. Но даже на фоне эпохи Петио был кошмаром, снившимся самой, и без того кошмарной, галлюцинации, исчадием туманной ночи.

В доме, а также у родственников и друзей Петио нашли шестьсот пятьдесят пять кило вещей в семидесяти двух шикарных чемоданах. В зале суда чемоданы, как вещественные доказательства, будут выситься штабелями до потолка и рухнут с грохотом, чуть не похоронив под собой присяжных.

10 ноября 1944 года на выставку в штабе парижской полиции, что на набережной Ювелиров, тысячи семисот шестидесяти предметов одежды из этих чемоданов выстроилась бесконечная очередь: люди рассчитывали узнать вещи своих пропавших близких. В одном только Париже за годы войны бесследно исчезло около тридцати тысяч человек, их — погибших при бомбежках, угодивших в облаву, ушедших в партизаны, улизнувших за границу — никто не искал. Парижан потрясла пижамка восьмилетнего Рене Кнеллера: друзья знали, что Кнеллеры бежали в нейтральные края, спасенные добрыми людьми от газовых камер.

Но вернемся в день 11 марта… После того, что «флики» увидели в подвале, они были ошеломлены, когда из-за угла вынырнул знакомый силуэт на велосипеде. Еще удивительнее, что они отпустили Петио на все четыре стороны, буквально парализованные первыми же его словами, доверительными и требовательными: «Вы — французы?» То есть: «Вы — патриоты?» Рейх рушился, движение Сопротивления стало теневой властью, ссориться с ним не стоило. Что говорить об обычных «фликах», если даже с директором тюрьмы Сантэ чуть ли ни ежедневно и практически на равных вели переговоры заключенные руководители Сопротивления (31), а главный финансист французского гестапо (37) Жозеф Жоановичи (42) одновременно финансировал боевую подпольную организацию парижских полицейских?! Так что, когда, помешивая угли, Петио по секрету сообщил, что его жертвы — гестаповцы и предатели, а сам он — командир Сопротивления, только что освободившийся из лап гестапо, жандармы ретировались.

Комиссар Массю — прототип Мегрэ — заподозрил руку не столько Сопротивления, сколько французского гестапо, расположенного неподалеку от улицы Лезюера. Но немецкие власти категорически приказали: «Арестовать Петио. Опасный лунатик». Поздно: Петио исчез. На улице Комартен, где в 1933 году доктор, суливший чудодейственное излечение от всех болезней — от плоскостопия до рака, открыл клинику, «фликов» благодушно встретили его жена Жоржетта и пятнадцатилетний сын: «Марсель, наверное, принимает трудные роды». До освобождения Парижа в августе Петио скрывался у преданных ему бывших пациентов.

Только 31 октября агенты спецслужбы подкараулили Петио у станции метро, набросили на голову мешок, затолкали в автомобиль. Было непросто узнать элегантного живчика-брюнета в заросшем бородой «капитане Валери», «герое Сопротивления», «чистильщике», командовавшем расстрелами предателей в казармах Рейи, державшем в нагрудном кармане — в числе пятидесяти припасенных им удостоверений на шесть разных фамилий — членские билеты компартии и общества «Франция — СССР».

Валери — так звали врача, у которого Петио купил кабинет на улице Комартен.

«Капитан Валери» был «отцом солдатам». В сентябре 1944 года двое его подчиненных, убив свидетеля, отобрали двенадцать с половиной миллионов франков у старенького мэра Тессанкура, что недалеко от Парижа. Капитан для виду арестовал их, а потом отпустил, слегка пожурив.

Петио мог бы и дальше безнаказанно играть роль «капитана Валери», стать депутатом или даже министром (о некоторых приближенных президента Миттерана шептались, что их военные послужные списки — чистая беллетристика), но сам все погубил. Возмущенный опубликованной в газете «Резистанс» («Сопротивление») статьей под названием «Петио, солдат рейха», где утверждалось, что доктор в немецкой форме охотился на партизан под Авиньоном, он воспользовался священным правом ответа и передал — через великого мэтра Рене Флорио, защищавшего его в 1942 году от обвинений в торговле наркотиками — в редакцию опровержение. Кто-то узнал характерный почерк «Валери»: у врачей почерк вообще своеобразный.

Петио — убийца: это несомненно. Ему инкриминировали двадцать семь убийств, а он настаивал на том, что «ради Франции», по приказу Сопротивления — «Убийца? Никогда! Я — исполнитель приговоров» — уничтожил шестьдесят три человека: нацистов, уголовников и их подруг. «Девушек-то за что?» — «А что, черт возьми, мне было с ними делать?» Упорствовал Петио только в одном: все «приговоры» приводились в исполнение в лесу Марли, а трупы на улицу Лезюера подкинули во время его отсидки в гестапо.

Вот только, откуда в его чемоданах взялась детская пижама, объяснить он не мог.

Между тем в Марли действительно были найдены трупы. Двоих опознали как служащих немецкой полиции, павших жертвами при сведении счетов.

* * *

Вопрос, убивал Петио несчастных евреев или гестаповцев, аморален. Кто сказал, что труп нациста пахнет лучше, чем труп еврея? Особенно если вспомнить, как он убивал.

«Вы хотите узнать как? Да вы садисты!»

Пользуясь обширными связями, он — под именем доктора Эжена — пустил слух, что может переправлять беглецов из Франции в Аргентину. На приманку клюнули платежеспособные евреи: услуги «Эжена» дорого стоили. Первоначальная такса — двадцать пять тысяч франков — со временем выросла пропорционально риску в четыре раза: с весны 1942 года евреев эшелонами отправляли в лагеря смерти. Но Петио доставались не только наличные: он советовал беглецам брать с собой золото и драгоценности. Первый клиент, сосед-меховщик Иоахим Гущинов, в феврале 1942 года захватил в дорогу бриллиантов на два миллиона. Когда евреи бежали семьями, доктор предлагал гибкий групповой тариф. В качестве бонуса он делал им прививки, требовавшиеся для въезда в Аргентину. Так он убил доктора Бронберже, Кнеллеров, Вольфов, Бахов, Шенкеров, Арнсбергов. Петио на суде утверждал, что некоторые из них, сменив имена, благоденствуют в Латинской Америке, а то, что их не найти, так Америка велика. Других он действительно убил, но это были не настоящие евреи, а внедренные во Францию под видом беженцев из Германии агенты гестапо.

По другой версии, треугольная комната была газовой камерой. Когда клиент приходил к доктору, тот в процессе разговора нажимал потайную кнопку. Раздавался звонок в дверь. Петио просил гостя — «Не дай бог боши, но ничего, я их быстро выставлю» — пройти в потайную комнату. Там люди погибали, вдыхая пары раствора серной кислоты и цианистого калия.

«Освенцим на дому» — звучит эффектно. Сравнение выставленных на опознание вещей из чемоданов Петио с горами обуви или расчесок жертв лагерей смерти тоже эффектно, но поверхностно. Петио — маленький Эйхман, параноик-юдофоб? Почему же он не предложил свои услуги немцам? Да и бежали из Франции не одни евреи. Среди жертв Петио опознали двенадцать евреев и пятнадцать французов, включая четырех бандитов и пять проституток. Он убивал шантажистов-наркоманов, которым поставлял героин, женщин, которым делал запрещенные аборты, ставших опасными «загонщиков», подыскивавших ему клиентов. Доктору было все равно, кого жечь.