Исповедь на краю - Евгения Михайлова Страница 4

– Знаешь, Сереж, самое важное – запах чужого жилья. Бывает, ничего страшного, но вынести невозможно. А здесь пахнет хорошо. Чистотой и уютом.

– Да, вполне. Топаз тоже так считает и в данный момент метит территорию на кухне.

– Это он формально лапу поднимает. В знак уважения к хозяевам. Тем более что здесь собака живет. Ладно. Раз кухня обжита, давай чаю выпьем. Я привезла заварку, сахар, конфеты, пирожные.

– Лучше бы ты колбасу привезла.

– Есть хочешь? Давай печенку тебе поджарю?

– Чтоб я отобрал еду у собаки? У комиссара Рекса? Ни за что! Мне и пирожные сойдут.

На кухне стояла тщательно вычищенная посуда, плита и раковина сверкали белизной. Они выпили чаю, и Сергей стал рассказывать, что удалось узнать в МУРе.

– Версия с маньяком-педофилом, похоже, отпадает. Девочка не изнасилована. Никаких следов сексуальных приставаний. Вероятно, все произошло сразу. Она открыла дверь кому-то, кого знала, во всяком случае, не боялась этого человека. Потому что сразу повернулась к нему спиной и пошла в комнату. Убийца сзади ударил ее ножом, затем бросил на кровать – на спину, и нанес пятнадцать ударов в грудь и живот. Затем один в висок. Хотя она в это время скорее всего уже была мертва. Затем он пытается отрезать у мертвого ребенка ухо, но бросает это. И отчленяет скальпелем (!) голову. Затем эта мразь берет головку и кладет ее на порог комнаты, чтобы было видно из прихожей. Возможно, в этом тоже есть какой-то вызов. Если бы дверь была заперта, а мать не прибежала случайно с работы, то до вечера никто бы ничего не заметил.

– Ты не знаешь, какой по счету удар был смертельным?

– Я спрашивал. Пока точно не сказали. Я понимаю, о чем ты. Возможно, первый. И она не успела испугаться или почувствовать боль.

– Я могла бы убить этого мерзавца.

– А я хотел бы. Очень.

– В квартире что-нибудь пропало?

– Ничего. Деньги лежали – небольшая сумма – в той же комнате в шкатулке. Найти их было элементарно. Золота, дорогих вещей, шуб у них нет. Но на днях Верины родители подарили ей дубленку, подкопив деньги к зиме. Девочкам новые теплые курточки купили, Олегу – кожаную куртку на меху. Все на месте. Что, кстати, исключает еще одну версию: будто наркоман во время ломки ворвался в случайную квартиру.

– Ясно. С чего начинать, Сережа?

– С чего? Смотри. Знакомься. Разговаривай. Пока за что-нибудь не зацепимся. Мне сказали: Федоровы до похорон будут жить у родителей. Так что их мы увидим только на кладбище. Крепись, дорогая.

– Все в порядке. Точнее, в поряде, как говорят братки. Ты иди. Мы распакуемся, отдохнем и приступим к делу.

Сергей встал, на секунду прижал Дину к себе и быстро пошел к выходу, но на пороге остановился.

– Да, забыл сказать. К тебе зайдет участковый. Иван Николаевич. Познакомитесь. Договорись с ним во дворе вместе посветиться. А то здесь все боятся чужих людей. Пусть видят, что ты не с улицы, о тебе знают в милиции, и все такое. Он будет распространять легенду насчет мужа-подводника и ремонта в твоей квартире. Пока. До созвона.

Погрузившись в раздумья, Дина помыла чашки, прошлась по комнатам. Одна совсем крохотная – с двумя деревянными полутораспальными кроватями и трельяжем. Место оставалось лишь для проползания по стене вдоль спинок к окну. Но собачий матрас у окна поместится. Для приличия. Спать-то Топик, конечно, будет на кровати. В другой комнате размещались стенка, диван, письменный стол и телевизор на тумбочке. На полу лежал красный ковер. Что еще нужно для жизни? Точнее, для дела. Наша служба и опасна, и трудна. А уж насколько она не видна… Дина открыла один из шкафчиков и обнаружила чистое постельное белье. Одеяла ватные, стеганые. Прекрасно, тепло мы любим. Выглянула в окно: льет, проклятый. Дождь начался неделю назад – все, как и обещал Гидрометцентр: «Возможны кратковременные осадки».