Переплетения - Зигмунт Милошевский Страница 4

– Я не верю в такие истории, Олег. Сразу выяснится, что вахтер проспал полночи и какой-нибудь жулик пробрался внутрь, чтобы раздобыть денег на вино, по дороге столкнулся с бедным нервнобольным, перепугался больше него и от страха всадил перо. Ему нужно похвастаться кому-нибудь из твоих доносчиков, и дело будет закрыто.

Кузнецов пожал плечами.

Шацкий верил в то, что наговорил Олегу, но чувствовал нарастающее любопытство, когда они миновали вход и по узкому коридорчику направились к залу, где лежало тело. Он сделал глубокий вдох, чтобы справиться с волнением и одновременно с боязнью перед контактом с трупом. Но когда увидел тело, на лице уже читалось профессиональное безразличие. Теодор Шацкий спрятался за маску чиновника, стоящего на страже правопорядка в Речи Посполитой.

4

Мужчина в сером костюме, около пятидесяти лет, немного грузный, сильно поседевший и без лысины, лежал навзничь на покрытом зеленоватым линолеумом полу, совершенно не соответствующем куполу в форме креста.

Рядом с ним стоял серый старомодный чемодан, закрывающийся не на защелку, а на два металлических замка, дополнительно страхуемых короткими поясками с застежками.

Крови было совсем немного, но Шацкий не чувствовал себя лучше из-за этого. Ему стоило больших усилий подойти уверенным шагом к жертве и присесть на корточки у головы. У него разыгралась желчь. Он проглотил слюну.

– Отпечатки? – спросил он равнодушно.

– На орудии убийства отпечатков нет, пан прокурор, – ответил старший техник, присевший с другой стороны тела.

– Мы их собрали в других местах, как и микроследы. Нужно ли брать пробы запахов?

Шацкий отрицательно покачал головой. Если погибший два последних дня пребывал в обществе людей, один из которых его убил, запах не поможет. Столько раз ему опровергали эту улику в суде, жаль напрасно затруднять техников.

– А что это такое? – обратился он к Кузнецову, показывая на острие с черной пластмассовой ручкой, торчащее из правого глаза жертвы. Благодаря вопросу он мог с облегчением перевести взгляд на полицейского, вместо того чтобы рассматривать бордово-серую массу, которая когда-то была глазом мужчины, а теперь запеклась на его щеке, формой напоминая гоночный автомобиль «Формулы-1».

– Вертел, – ответил Олег. – Или что-то вроде. В столовой их целый комплект, в таком же стиле. Ножи, вилки, тесак.

Шацкий покивал. Орудие убийства взято на месте. Какова вероятность, что убийца пришлый? Почти нулевая, суд теоретически может признать, что тут была толпа, как на Маршалковской, которую никто не заметил. А все сомнения… и так далее.

Он задумался, как разыграть встречу со свидетелями, которые фактически были подозреваемыми. Тут в зал заглянул некто в мундире.

– Пан комиссар, приехала вдова. Не желаете ли?

Прокурор и Олег вышли во двор.

– Как его звали? – шепнул он Кузнецову.

– Хенрик Теляк. Жена – Ядвига.

У милицейского автобуса стояла женщина из разряда тех, кого мужчины обычно называют красивыми. Довольно высокая, стройная, в очках, с темными волосами в легкой седине и решительными чертами лица. Одета в светло-зеленое платье и сандалии.

Когда-то она, вероятно, была неотразима, да и сейчас гордо носила исчезающую красоту.

Кузнецов подошел к ней и поклонился.

– День добрый, меня зовут Олег Кузнецов, я комиссар полиции. А это прокурор Теодор Шацкий, он будет вести следствие. Прошу принять наши глубочайшие соболезнования. Обещаем сделать все, что в наших силах, чтобы найти и наказать убийцу вашего мужа.

Женщина кивнула. Взгляд был отсутствующий, видимо, она приняла успокоительное. Возможно, еще не вполне осознала произошедшее. Шацкий знал, что первой реакцией на смерть близкого человека часто становится неверие. Боль приходит позднее.

– Как это случилось? – раздался вопрос.

– Разбойное нападение. – Шацкий лгал так гладко и с такой уверенностью, что ему не раз советовали заняться адвокатурой. – Пока все указывает на то, что ночью взломщик случайно наткнулся на вашего мужа. Вероятно, пан Хенрик пытался его задержать. А вор его убил.

– Как? – спросила она.

Мужчины обменялись взглядами.

– Вашему мужу нанесли удар в голову острым предметом. – Шацкий не переносил криминалистический новояз, но тот лучше подходил, чтобы очистить смерть от драматургии. Сказанное звучало мягче, чем «кто-то вбил ему вертел в мозг через глаз». – Умер мгновенно. Врач утверждает, что он не успел почувствовать боль, – так быстро наступила смерть.

– Ну, хотя бы так, – сказала женщина после минутного молчания и в первый раз подняла голову. – Можно его увидеть? – спросила она, глядя на Шацкого, перед глазами которого моментально встало серое пятно в форме гоночной машины.

– В этом нет необходимости.

– Я хотела бы с ним попрощаться.

– Идет фиксация следов, – добавил Кузнецов. – Атмосфера не слишком интимная, к тому же, прошу поверить, зрелище не из приятных.

– Ну, как хотите, – покорно согласилась она. Шацкий сдержал вздох облегчения.

– Я могу идти?

– Конечно. Прошу только оставить ваши координаты. Мне придется с вами поговорить.

Женщина продиктовала Кузнецову адрес и телефон.

– А тело? – спросила она.

– К сожалению, придется делать вскрытие. Но самое позднее в пятницу его сможет забрать похоронное бюро.

– Хорошо. Может, удастся устроить похороны в субботу. Полагается хоронить до воскресенья, иначе в том же году умрет еще кто-нибудь из семьи.

– Это предрассудок, – ответил Шацкий. Он вынул из кармана две визитки и вручил вдове. – На одной – мои телефоны, на другой – организации, которая помогает семьям жертв преступлений. Советую туда позвонить. Вам помогут.

– Они занимаются воскрешением мужей?

Шацкому не хотелось, чтобы разговор принял подобную окраску. Сюрреалистические замечания обычно предшествуют истерике.

– Скорее, воскрешают живых. Возвращают к жизни, куда люди часто не хотят возвращаться сами. Конечно, вы вольны делать, что пожелаете. Я только говорю, что эти люди способны помочь.

Вдова кивнула и спрятала обе визитки в сумочку. Комиссар и прокурор попрощались с ней и вернулись в строение.

Олег спросил, не желает ли Шацкий встретиться с людьми, проходившими терапию. Он еще не решил, как все разыграть, и хоть вначале собирался сделать это здесь и сразу, теперь счел, что встречу лучше отложить, чтобы их помучить. Старый добрый метод лейтенанта Коломбо. Он пытался представить, о чем они думают – nomen est omen ^[21]– преследуя свои цели. Наверное, перебирают в памяти каждое слово и жест за последние два дня, ища подсказки, кто из них мог оказаться убийцей. Конечно, кроме самого убийцы – тот, в свою очередь, проверяет, не выдал ли себя чем-то. И все при достаточно сенсационном предположении, что убийца – один из них. Можно ли исключить вариант, что убийца пришел извне? Нет, нельзя. Как обычно, на данном этапе ничего нельзя исключать. Да, дело может стать интересным, приятно отличающимся от обычных городских убийств: вонь, пустые бутылки и юшка крови на стенах; рыдающая на полу женщина, выглядящая на тридцать лет старше данных метрики; изумленные, не пришедшие в себя собутыльники, не верящие, что кто-то из них по пьяни зарезал приятеля. Сколько раз видел он это?