Мертвая жена и другие неприятности - Екатерина Островская Страница 4

Телефонный звонок разрезал Вселенную. Звезды задрожали от ужаса и стали быстро бледнеть. Растаяло в утренних сумерках море. Где-то звякнул трамвай и грохнула, едва вскарабкавшись на девятый этаж, кабина лифта.

Ладейников открыл глаза. Сквозь оконные шторы в комнату пробивалось серое осеннее утро. Телефон продолжал надрываться. Снимать трубку не хотелось. Было только одно желание – снова закрыть глаза и вернуться в солнечный летний день того года. Валерий Борисович посмотрел на зеленые цифры электронных часов: 8.40. Обычно в это время он уже был на пути к университету. Но сегодня можно не торопиться – лекций и семинаров в ближайшее время не предвидится. Может, поэтому он засиделся накануне в баре и выпил пива больше, чем обычно. И, кажется, не только пива.

Ладейников снял трубку и, все еще лежа, прижал ее к уху.

– Ладейников слушает, – едва выдавил он из себя.

– Валерий Борисович, – раздался голос в трубке, – вас из шестидесятого отдела полиции беспокоят. Следователь Пименов. Вы не могли бы к нам сегодня подъехать?

– Не могу, у меня дела сегодня, – соврал уволенный доцент.

– Прямо сейчас подъезжайте, – настойчиво произнес незнакомый Ладейникову следователь, будто и не слышал слов собеседника. – Постарайтесь не задерживаться, а то я после суточного дежурства…

Какой следователь? Почему? И при чем здесь какое-то суточное дежурство?

– С чего вдруг такая срочность? Что случилось? – спросил Валерий Борисович, недовольный, что его вырвали из такого приятного сна.

– Это касается вашей жены, – спокойно сообщил следователь. И постарался придать голосу трагические нотки: – С ней произошло несчастье.

– Несчастье? Но… мы уже не живем вместе.

«При чем тут Лариса? Впрочем, она могла куда-то влипнуть. А куда?» Ладейников понял, что до сих пор не проснулся. А может, это еще сон? Он сел в постели и спросил в трубку:

– Что хоть произошло?

– Вашу жену убили, – объяснил следователь Пименов. – Подъезжайте!

Валерий Борисович опустил ноги на пол и переспросил:

– Что вы сказали?

Но следователь повторять не стал.

– Хорошо, я подъеду через часок, – согласился Ладейников.

– Тогда сразу к моргу Покровской больницы. Проведем опознание, и потом я задам вам пару вопросов.

– А как-нибудь без морга опознать нельзя? Я покойников боюсь.

– Покойники тоже люди, только не разговаривают, – попытался успокоить его следователь. – К тому же это ваша жена.

– Хорошо, – вздохнул Ладейников, – подъеду к моргу.

Хотя, конечно, в том, что Лариса умерла, хорошего мало. А точнее, совсем ничего хорошего.

Валерий Борисович встал с кровати и подошел к зеркалу платяного шкафа. Посмотрел на себя, потрогал щеку, проверяя, насколько необходимо побриться, и вдруг вспомнил, как пять лет назад Лариса примеряла вот перед этим зеркалом свадебное платье. Крутилась, поглядывая на свое отражение, довольная собой, а потом попросила расстегнуть крючки. Крючочков оказалось много, все они были малюсенькие и не хотели слушаться пальцев Валерия Борисовича.

– Ты поосторожней, – напоминала счастливая невеста, – а то я договорилась: у меня в салоне платье обратно примут. Практически за ту же цену, всего только десять процентов удержат. Если, конечно, пятен не будет.

Ладейников тогда поцеловал ее шею. Сам-то он не то чтобы был очень счастлив, но доволен: все-таки тридцать четыре года – и первый брак.

Да-да, поцеловал ее шею, и Лариса спросила:

– А ты договорился по поводу моей защиты?

Она была его аспиранткой. Выбрала научным руководителем и пришла на кафедру утверждать тему диссертации. На кафедре было пусто. Ладейников сидел за своим столом, когда Лариса вошла – скромная такая. Конечно, Валерий видел ее и раньше. Она ходила по факультету в мини-юбках и обтягивающих блузках, густые мелированные волосы спускались до середины спины, движения ее были медлительны и плавны, а взгляд всегда цепкий, юркий… Ей в спину глядел не только Амбре-Мелидзе.

Но Лариса выбрала именно Ладейникова. И вошла на кафедру тихая, словно боялась, что он накричит сейчас на нее. Прошептала еле слышно:

– Добрый день, Валерий Борисович.

Ладейников показал ей на стул рядом с собой:

– Присаживайтесь, Лариса.

Она опустилась на краешек и попыталась дотянуть до колен коротенькую юбочку.

Ладейников сделал вид, будто не заметил ее потуг. Взял со стола папку с материалами, которые она оставила накануне для него на кафедре, и строго произнес:

– Я ознакомился с вашей работой, но, к сожалению, как тему будущей диссертации не могу принять. Хотя вроде бы вы опираетесь на хозяйственную деятельность конкретного, реально существующего предприятия, но у предприятия этого нет не только никакого финансового планирования, но и с бухгалтерской отчетностью большие проблемы. При первой же финансовой проверке…

Ладейников посмотрел на аспирантку, и та опустила глаза.

– Я просто не знала…

Он отодвинул немного свой стул.

– Чего вы не знали?

– Просто не знала… как к вам еще подойти.

Лариса подняла на него влюбленные глаза.

Доцент растерялся и вцепился в сиденье стула, желая еще отодвинуться, чтобы сохранить без-опасное расстояние. А Лариса потянулась к нему всем телом…

В этот момент открылась дверь и на кафедру вошла Бабелюк на костяной ноге. То есть на загипсованной. Бэлла Аркадьевна сделала вид, будто не заметила аспирантку в непосредственной близости от научного руководителя, и поинтересовалась деловым тоном: