Кукла-любовь - Галина Владимировна Романова Страница 4

Лариска перемены в нем тоже заметила, и ей это понравилось. Просто, дуреха, приняла это на свой счет. Не могла подумать, что он так ради Любочки старается. Скорее даже не ради Любочки, а той будоражащей нервы мысли, что он ей интересен. Она была гораздо приятнее фантазии о том, что он когда-то вдруг осмелится Любочкой обладать.

Она стояла на автобусной остановке. Игнат заметил ее еще издали. Он ехал медленно, и у него был момент ее как следует рассмотреть. Да, спору нет, она соответствовала всем современным требованиям: высокая, тоненькая, стройные длинные ноги с красивыми коленными чашечками. Пухлые губы, большая грудь, широкие брови и точеный носик – все доведено до ума у знакомого пластического хирурга. Любочка это не скрывала. Красивые тряпки, шикарная прическа. Была ли она красивее его Лариски? Это вряд ли. Его жена обладала уникальной внешностью. С таких, как Лариска, пишут иконы. В такие глаза, как у нее, больно смотреть – можно ослепнуть. Как от красоты, так и от проницательности. Ее красота была невероятной, но как будто устаревшей, вышедшей в тираж. А в Любочке все было модно, ново, волнующе.

– Доброе утро, Игнат Федорович, – ее пухлые губы слегка раздвинулись в улыбке, обнажая великолепные белоснежные зубки.

– Доброе утро, Люба, – поздоровался Игнат сдержанно.

Подождал, пока она пристегнет ремень безопасности, и только тогда поехал.

– Вы сегодня какой-то… – она пощелкала пальцами, подыскивая слово.

Он не стал ей помогать наводящими вопросами, зная, какой он сейчас. Взбешенный он после разговора во дворе со старой стервой. Еще и пыли какой-то насыпала ему на капот, гадина.

– Загадочный, – выдохнула Любочка.

Ее длинные ноги грациозно переплелись, невзирая на ограниченность пространства. Красивые коленки, обтянутые тонким капроном колготок или чулок, притягивали его взгляд. Почему-то именно они не давали Игнату покоя. Милая незащищенность в них какая-то, что ли? Уязвимость? Их невозможно было сравнить с мягкой округлостью полных Ларискиных коленей. У Любочки они были особенными.

– Загадочный? – фыркнул Игнат, сворачивая к офису. – Надо же.

– Вы вообще, Игнат Федорович, очень загадочный персонаж, – продолжила развивать Любочка тему. – Смотришь на вас и не понимаешь, о чем вы сейчас думаете, где ваши мысли. Вы смотрите на меня, а словно мимо.

Он хотел было сказать, что этим взглядом обладает с рождения. Врачи даже поначалу пытались диагностировать у него аутизм, но не подтвердилось. Игнат промолчал. Нравится ей называть это загадочностью – ради бога! Больше веса в ее и его же собственных глазах.

– Игнат Федорович, а правда ваша жена уехала? – вдруг резко сменила тему его помощница.

– Что? – он дернул головой, отвлекаясь от мыслей о собственной значимости.

– Ваша жена в отъезде? – повторила Любочка вопрос.

– Почему вы спрашиваете?

Он припарковал машину на привычном месте на стоянке. Поставил на ручной тормоз, выключил зажигание. Повернулся и строго, без всякой загадочности, глянул на помощницу.

– Откуда вы узнали? – решил он уточнить. – Вы что, следили за мной? Видели, как я провожал ее на вокзал?

– Упаси господи! – фыркнула Любочка, весело и наигранно рассмеялась. – Просто услышала в одном из ваших телефонных разговоров с ней, что она собирается куда-то и вы уже купили ей билет.

– Услышали? Гм-м…

– Я не подслушивала, нет, – она ловко изобразила смущение. – Услышала случайно.

– Понятно, – он открыл свою дверь, полез из машины и кивнул, уже стоя на асфальте. – Да, она уехала.

– Надолго? – задала его помощница странный вопрос.

Почему это ее вообще интересует? Игнат насупился, подергал плечами.

– Я не знаю. Она пытается разыскать своего отца.

Любочка хлопнула пассажирской дверью. Смешно семеня в узкой юбке, обежала машину, встала перед ним и округлила шикарно подведенные карие глаза.

– Как интересно! – ахнула прямо ему в лицо. – Расскажете?

– А о чем тут, собственно, рассказывать?

Игнат пожал плечами, попытался ее обойти. Ее близость, пахнущая дорого, свежо и волнующе, его смущала. Из окон офиса их могли увидеть. Это некрасиво.

– Ну, все же, Игнат Федорович? Как? Как все это происходит? Вижу по телевизору. Читаю в журналах. Но никогда так вот – близко – не ощущала человека, который с этим столкнулся. И почему сейчас? Ей сколько лет, вашей жене?

Вопрос был с подвохом. Игнат чуть не хихикнул и поставил Любочке плюсик. Самой ей было тридцать – летом отмечали всем коллективом юбилей – и она уже считала себя старой. Что тогда говорить о Лариске, которой сорок пять?

– Лариса разбиралась на антресолях в старой квартире матери и наткнулась на старые письма – ее отца, которого Лариса считала погибшим.

– А он жив?

– Из писем непонятно. Написаны давно, но уже после того, как ее мать его «похоронила». Идемте, Любочка.

Он жестом предложил ей пройти вперед и тут же пожалел об этом. Ее бедра, обтянутые узкой юбкой, двигались чрезвычайно красиво. Почти как в сексе, подумал он и покраснел. И тут же подумал, что кое о чем забыл с утра.

Он забыл позвонить Ларисе!