Плата за красоту - Нора Робертс Страница 4

Колени ободраны, а левое заметно распухло. Ладони горели от ссадин, оставленных мелким гравием.

А при взгляде на длинную тонкую полоску на шее кружилась голова и к горлу подступала тошнота. Словно зачарованная, Миранда коснулась пальцами шеи. В каком-нибудь миллиметре от артерии, с ужасом подумала она. В миллиметре от смерти.

Она вдруг поняла, что если бы он хотел ее убить, он бы ее убил.

Но было кое-что похуже синяков и боли. Больнее всего Миранду мучила мысль, что совершенно посторонний, даже незнакомый ей человек держал в руках ее жизнь.

– Никогда! – Она отвернулась от зеркала, резко дернула халат с вешалки. – Никогда больше со мной не случится ничего подобного!

Она замерзла и поплотнее запахнула на себе халат. Завязывая пояс, она вдруг краем глаза уловила какое-то движение за окном, и сердце ее бешено заколотилось.

Он вернулся!

Убежать, спрятаться, позвать Эндрю. Закрыться на замок и замереть за дверью. Миранда стиснула зубы и бесшумно подошла к окну.

Это был Эндрю. От облегчения закружилась голова. Одетый в теплую куртку, в которой он обычно гулял по лесу или ходил в горы, с фонарем в руке, он вышагивал по двору.

Озадаченная, Миранда прижалась носом к стеклу.

Почему у него в руках клюшка для гольфа? Почему он расхаживает с ней по двору? Тут Миранда все поняла, и теплая волна любви, словно болеутоляющее, унесла прочь ее боли и страхи. Брат ее охраняет. Из глаз сами полились слезы. Тут Эндрю остановился, достал что-то из кармана. И она увидела, как он сделал большой глоток из бутылки.

Ах, Эндрю, подумала Миранда и закрыла глаза. Даже сейчас не может не приложиться.

Миранда проснулась от боли в колене. Она нащупала выключатель, вытряхнула из бутылочки, предусмотрительно поставленной на ночной столик, таблетки. Надо было послушаться Эндрю и поехать в больницу. Врач выписал бы ей сильное болеутоляющее.

Взглянув на светящийся в темноте циферблат часов, она увидела, что еще три часа ночи. Ну что ж, коктейль из ибупрофена и аспирина даровал ей три часа облегчения и сна. А теперь, раз уж она проснулась, надо взяться за дела.

Время как раз подходящее, Элизабет у себя в кабинете. Миранда набрала номер. Слегка постанывая от боли, она привалила подушку к изголовью и с облегчением откинулась.

– Миранда? А я собиралась звонить в гостиницу, хотела оставить сообщение к твоему завтрашнему прибытию.

– Я задерживаюсь. Я…

– Задерживаешься? – Слово упало как острый осколок льда.

– Извини.

– Мне казалось, я достаточно подробно объяснила тебе всю важность этого проекта. Я дала правительству все гарантии, что работы по экспертизе начнутся сегодня.

– Можно вызвать Джона Картера. Я…

– Я вызвала тебя, а не Джона Картера. Перепоручи свои дела кому-нибудь другому. Я же тебе все объяснила!

– Да. – На этот раз не таблетки, а холодная ярость, зашевелившаяся в душе, заглушила боль. – Я прекрасно все поняла.

– Тогда почему ты еще не вылетела?

– Вчера у меня украли паспорт и все документы. Я восстановлю их как можно скорее и тут же вылечу. Но вряд ли мне удастся получить документы раньше следующей недели.

Ей ли не знать, как работает бюрократическая машина! Она же сама выросла в этой среде.

– Даже в таком относительно спокойном месте, как Джонс-Пойнт, довольно глупо оставлять машину незапертой.

– Документы были не в машине, они были у меня. Я тебе сообщу, на какой день закажу билет. Извини за задержку. Поверь, ма, я отношусь к проекту со всей серьезностью. До свидания, мама.

Она испытала некое мстительное удовлетворение, повесив трубку прежде, чем Элизабет успела что-нибудь сказать.

Сидя в своем просторном кабинете за три тысячи миль от Джонс-Пойнта, Элизабет смотрела на телефон со смешанным чувством раздражения и любопытства.

– Что-то случилось?

Элизабет рассеянно взглянула на свою бывшую невестку. Элайза Уорфилд сидела, положив на колени блокнот; в огромных зеленых глазах удивление, чувственные губы чуть раскрылись в полуулыбке.

Брак Элайзы и Эндрю распался довольно быстро, и это очень огорчило Элизабет. Но развод сына нисколько не помешал ее деловым и личным отношениям с невесткой.

– Да. Миранда задерживается.

– Задерживается? – Элайза подняла брови, так что они исчезли под густой челкой. – Не похоже на Миранду.

– У нее украли паспорт и все документы.

– О, какая неприятность! – Элайза встала. При маленьком росте и довольно пышных формах ей удавалось казаться миниатюрной. Гладко зачесанные черные волосы, огромные глаза с длинными ресницами, молочно-белая кожа и яркие сочные губы делали ее похожей на фею – решительную и одновременно очень привлекательную.

– Ее ограбили?

– Я не знаю подробностей, – сухо поджала губы Элизабет. – Она восстановит документы и перезакажет билет. На это уйдет несколько дней.

Элайза хотела поинтересоваться, не пострадала ли сама Миранда, но вопрос замер у нее на губах. По лицу Элизабет она поняла, что та или не знает, или не придает большого значения тому, что произошло с дочерью.

– Я знаю, вы хотели начать экспертизу сегодня. Это можно организовать. Я перепоручу часть своей работы кому-нибудь и начну работу сама.

Элизабет встала и подошла к окну. Ей всегда лучше думалось, когда она смотрела на город. Флоренция была ее домом, стала ее домом с первого дня, как Элизабет сюда приехала впервые. Она тогда была восемнадцатилетней студенткой, обожавшей искусство и жаждавшей приключений.

Она отчаянно влюбилась в этот город, с его красными крышами, величественными куполами, кривыми улочками и шумными площадями.

И еще она отчаянно влюбилась в молодого скульптора, а он быстро и изящно затащил ее в постель и научил понимать собственное сердце.

Разумеется, он был ей совсем не пара – бедный и невероятно страстный. Как только ее родители узнали об этом романе, они немедленно увезли дочь обратно в Бостон.

И, конечно же, оказались абсолютно правы.

Элизабет тряхнула головой, недовольная тем, что воспоминания так далеко увели ее от сегодняшних проблем. Она смогла сделать в жизни правильный выбор и никогда об этом не пожалела.

Сейчас она возглавляет Флорентийский научно-исследовательский институт искусств – один из самых крупных и весьма уважаемых во всем мире. «Станджо», конечно, часть мощной империи Джонсов, но все же институт принадлежит лично ей. Ее имя на первом месте, и она здесь – самая главная.

Она стояла на фоне окна, стройная привлекательная женщина пятидесяти восьми лет. Пепельные волосы чуть подкрашены и уложены в лучшем салоне Флоренции. Элегантный лиловый костюм от Валентине с золотыми пуговицами, изящные кожаные туфли – в тон костюму. У Элизабет был безупречный вкус.