Неаполитанская кошка - Анна Дубчак Страница 38

— Нино, давай поступим так. Ты сейчас поедешь за своим знакомым, который проверит мой дом, — слово «мой» далось мне с трудом, — на прослушку, и если все чисто, я перееду туда и буду уже там думать, как мне поступить дальше, а я подожду тебя здесь. Как?

— Хорошо. Только пообещай мне, что не будешь сильно волноваться. Ты плохо выглядишь, Зоя.

— Да с чего бы мне хорошо выглядеть, Нино? Я вся — оголенный нерв!

Нино ушел, а я осталась наедине с рисунками и картинами Алекса.

Теперь, когда моими мыслями овладела тема наркотиков, все эти пейзажи показались мне результатом действия какого-то волшебного препарата, над изобретением которого и работал мой муж. А что, если это даже не наркотик, а что-то посильнее и поинтереснее, что, если это вещество способно пробудить в человеке его творческие способности?

Вот и сам Алекс, время от времени пробуя этот препарат, открыл в себе творческие способности, причем настолько серьезные, что превратил часть дома в художественную мастерскую!

Но ведь это же, получается, фантастика!

А что, подумала я, если его и не оставляют до сих пор в покое именно из-за того, что он, как им кажется, способен на большее, и они ждут от него уже других подобных открытий и препаратов? Может, он изобрел нечто из ряда вон, что способно перевернуть вообще мир?! Иначе как можно объяснить такой невероятно серьезный интерес к его персоне? Конечно, я, появившись здесь, в этом городе, просто говоря, свалившись им всем на голову, помешала каким-то грандиозным планам и как Алекса, так и тех, кто ему платит и кто ждет от него продолжения работы?

От этих мыслей просто дух захватывало. Ну, раз все так серьезно и опасно, так, может, на самом деле свалить отсюда, да и забыть Алекса вместе с его красными таблетками и его вооруженными ядом и оружием придворными, охраной?

Я улыбнулась той наивной влюбленной в Алекса девочке Зое, что сидела внутри меня и все еще на что-то надеялась… Смех!

Да может, я уже давным-давно мешала Алексу, но он просто не знал, как от меня отделаться? Может, я была для него отработанным материалом, на котором он, как на лабораторной мыши, проверял действие таблеток?

Мне стало так горько и грустно, что я расплакалась.

Нино, увидев меня, скажет, что я — размазня, что у меня нет воли и что раз все так плохо, то он меня, пожалуй, бросит.

Ну, да, конечно, я плачý ему, и он, может, рад, что ему попалась такая щедрая туристка, но с другой стороны, если он не дурак, то понимает, что, находясь рядом со мной, он тоже подвергается опасности.

Я достала из буфета на кухне лимончелло, налила себе полный стакан и выпила. Вкусно. Такой вкус имеет Неаполь, где все, кажется, пахнет лимоном. Даже стены домов. И здесь, в этом райском месте (оказавшимся для меня настоящим адом, городом, где, как морская вода о камни, разбились все мои надежды и мечты), имея собственный дом, доставшийся мне каким-то невероятным образом, я не имею права жить. И должна покинуть его.

Это как во сне, когда находишь клад, держишь в руках золотые слитки и драгоценности, а проснувшись, понимаешь, что в реальности ты просто лежишь на кровати в пижаме и держишь в руках край одеяла…

Я уснула в ожидании Нино.

Вспоминая Алика, поскольку этот дом был связан именно с ним, я поплакала немного, потом завернулась в плед и уснула. И приснился мне удивительный цветной сон, как будто бы я — кошка и живу в камнях на набережной.

Я точно знала, что трехцветная, что шерстка у меня белая в рыжих и темных пятнах. И что глубоко в камнях целое подземелье, пропитанное запахом морской воды, и что во всех углах копошатся другие кошки и коты. Что они мяукают, мурлычут, рычат, орут голосами, напоминающими детские, похрапывают, что-то едят, довольно урча, как-то общаются между собой и выглядывают из-за камней лишь для того, чтобы увидеть человека с пакетом кошачьих гранул или консервов.

Вот и я тоже выбралась на высокий серый валун и, щурясь от солнца, смотрю на проходящих мимо меня людей. А они меня и не замечают! Они живут своей жизнью, и им невдомек, что совсем рядом с ними, на расстоянии вытянутой руки, сижу я, неаполитанская кошка, голодная и одинокая, и что высматриваю в толпе того, кто сможет дать мне то, ради чего я здесь и нахожусь, — любовь и ласку.

И вдруг я вижу Алекса, он идет походкой усталого человека, на нем белая рубашка и голубые джинсы, в руках у него папка. Солнце сверкает на его влажных посеребрённых кудрях.

Мое маленькое кошачье сердце сжимается, я хочу его окликнуть, но не могу и издаю лишь жалобное и унизительное «мяу»… И вдруг он останавливается, оборачивается, видит меня, и лицо его озаряется улыбкой. «Зоя!»

Да, это он обращается ко мне!

Медленно подходит, улыбаясь, и достает из кармана джинсов жестяную коробку, открывает ее, я прыгаю поближе к нему, с камня на камень, пока не оказываюсь совсем рядом.

Алекс гладит меня по голове, и мне так приятно, что я замираю от счастья. Затем он подносит к моему носу уже открытую банку, и там, вместо консервов я вижу драже…

Маленькие красные шарики сыплются мне на голову, я пытаюсь поймать их ртом, ловлю, глотаю одну, затем вторую… И вдруг чувствую ломоту в костях, где-то сзади, где лопатки, и вижу себя уже со стороны — из цветной моей нежной и пушистой шерсти сначала вылупляются два розовых кожистых, симметрично расположенных по разные стороны позвоночника бугорка, которые лопаются, выпуская нежные серые и влажные перья…

Мгновенье, и у меня вырастают небольшие, но сильные жемчужно-серые крылья с рыжими пятнами, и я взлетаю!..

— Я лечу, Алекс! Я лечу-у-у!!! — кричу я и слышу в ответ:

— Signore, Zoe, dove stai andando? ^[3]

Я открываю глаза и вижу Нино. Он сидит напротив меня в кресле и курит. За его спиной в огромных окнах я вижу сверкающий огнями вечерний город. Сколько же часов я проспала?

— Можешь быть спокойна — твой дом теперь уже чист. Мой друг Тони вычистил остатки устройств… Я хочу сказать, что там и до него уже поработали и все удалили. Но вот когда именно, кто ж знает? Так что вряд ли мы теперь узнаем, подслушивали нас с тобой или нет. Но вот тебя с Алексом — наверняка.

— А садик? Там есть прослушка?

— Вот там он нашел четыре видеокамеры. Так что, Зоя, нас с тобой не только слышали, но и видели.

— И что теперь делать?

— Думаю, записка Алекса тебе четко объяснила, в каком направлении тебе двигаться.

— Заказывать билет в Москву?

— Однозначно.

— Я понимаю, Нино, но они же и тебя видели…

— Ты обо мне не беспокойся. Я же местный, меня здесь все знают. И не тронут.

Я не верила ему. Он много знал, вернее, узнал от меня, и тот факт, что он местный, не остановит того, кто захочет устранить его как свидетеля.