Вакханалия - Юлия Соколовская Страница 38

Не знаю, изобрел он это экспромтом или использовал «домашнюю заготовку», но все равно молодец. Очень милое завершение вечера… «Лучший номер», — требовал он у администратора, суя в окошко пачку денег (а мог ведь и корочки милицейские сунуть)… Старый лифт, пушистые дорожки, зашторенный полумрак номера… Как это было романтично…

— Звони, — совал он мне трубку и сам срывающимися пальцами набирал мой номер.

— Мамуль… — жалобно несла я, — ты не жди меня, ложись. Мы тут с Олегом Леонидовичем немножечко…

— Прогуляетесь, — догадалась мама.

— Ну ты же умная… Мы недолго…

— Достаточно, — ударом по рычагу оборвал Верест мои жалобы. — Ты должна быть тверже, ведь ты взрослый человек.

— Какой я взрослый… У меня душа ребеночья, — сказала я, толкая его с силой на кровать. — Я даже в детстве никогда не хотела казаться старше…

Затем я выключила торшер и спросила у Вереста, где его любимая. Пощупав руками мое колено, он ответствовал, что где-то рядом. Ответ был немного уклончив, но в принципе устраивал. Подробно прояснять вопрос об этике взаимоотношений частично женатых полов можно было и позднее. Гостиница не горела…

Через час мы открыли форточку и дружно закурили, бросая пепел в шестигранную пепельницу. Нам действительно попался комфортный номер. Кровать отличалась повышенной мягкостью, пружины не скрипели. Посторонних запахов не витало.

Я с хрустом потянулась.

— Устраивает? — спросила я.

— Пока да, — загадочно ответил он. — А потом надо будет что-то делать.

Адекватные действия ему, без сомнения, придется предпринимать. При дальнейших хождениях в гостиницу он будет пластаться в своей ментуре только на оплату этих номеров. Поддержание семьи в сытом виде станет делом нереальным.

— А как на рабочем фронте? — поинтересовалась я. — Затишье продолжается?

— Да, — он неохотно вылез из-под одеяла и снова залез. — Дело о маньяке Сабирове передано следователям, маньяк пребывает в глухой несознанке, обзывает ментов козлами и фабрикантами — это от слова «фабриковать»… Дело о четырех убийствах в кооперативе «Восход» повесили на меня. В качестве поощрения за поимку маньяка. Делать нечего, работаем, — он саркастически ухмыльнулся, укладывая на меня свои мохнатые ноги. — Собираем информацию. Пока негусто, но лучше, чем полный ноль. А тебе не все ли равно? Недостаточно еще натерпелась?

— Нет, ты загрузи в меня информацию, — стала требовать я. — А я ее переработаю. Вдруг идею рожу?

— У тебя было видение? — он пристально всмотрелся в мои глаза, потом протянул руку к тумбочке и придвинул торшер. — Ты делаешь таинственное лицо. Мне это не нравится. Давай я в тебя что-нибудь другое загружу?

— Пошляк ты, Верест. Гони информацию.

— Ладно, слушай. Легальные сделки Тамбовцева внимания не стоят. Там все прозрачно, как в горном хрустале. С коллегами он не собачился. Реально желать его смерти может только компаньон — Сергей Днишев, владеющий тридцатью процентами акций фирмы. В случае отхода от дел Тамбовцева он неуклонно набирает вес. Семья Тамбовцева не в игре, вдова не имеет права заниматься делами фирмы — она получает денежное содержание. Не очень большое, но на хлеб с икрой хватит. Версия компаньона, таким образом, имеет право на существование, но неясно, зачем понадобились пытки. Хотя мало ли… Словом, Ткаченко над ней работает. Проверяет, не входит ли в круг знакомых Днишева некто, имеющий дачу в кооперативе «Восход».

— Другие варианты?

— Нелегальные операции Тамбовцева покрыты мраком. Его сотовый не найден. Файлы в рабочем и домашнем компьютерах закодированы. Для их взлома требуется санкция прокурора, которая пока не получена. Вредный у нас прокурор — одно слово, женщина… Удалось установить, что дважды за последний месяц в офис к Тамбовцеву приходил некий Байсахов Тимур Гамидович — так он представлялся секретарше. Высокое, представительное лицо кавказской национальности. О чем шла речь, она, естественно, не знает. Мы проверили это «лицо». Есть такое. По национальности дагестанец, по профессии — крупный предприниматель. Содержит под Избербашем — это на Каспии — два винных заводика и целую сеть автозаправок. В нашем городе тоже не последний бродяга. По некоторым данным, прикупил заводик по производству полимерных покрытий — на Гусинке. Частенько захаживает в Управление железной дороги — предлагает услуги по прокладке оптико-волоконной связи. Одним словом, бандюган не очевидный, но лошадка темная. Часть активов своего бизнеса держит в недвижимости, другую — в двух банках: махачкалинском Дагкредитбанке и местной «Элладе». Это то, что удалось выяснить.

— А некоммерческие мотивы убийства Тамбовцева?

— Имеют право. Но опять же непонятно, для чего пытки. Отношения с пострадавшей Макаровой отследить пока не можем. Иногда он рано уходил с работы, но куда? Иногда поздно возвращался. Схожая ситуация дома. Жена отказывается говорить о своих подозрениях, но ясно дает понять, что отношения в семье были далеки от совершенства. Она даже не плачет. Заказала работяг — ванную перестраивает. Дочерей отправила в Усть-Кут — к матери…

— А Зубов?

— Зубов… крепкий орешек. Воевал в первую чеченскую. Замком разведвзвода. В казаки попал по случаю — за воспитанность, смекалку и какое-то отношение прабабки к начальнику контрразведки атамана Краснова. В послужном списке — двухлетняя служба в Кировском ОМОНе — уволен по собственному желанию; охранник в Сибирском торговом банке — уволен по желанию начбеза; сторож в торгово-промышленной палате «Сибфактория» — уволен в связи с «посвящением» в казаки. Семьи нет, проживает в однокомнатной квартире на Плехановке. Внешне тих, беседу поддерживает. Но о личных делах говорит скупо, компаний чурается — предпочитает одиночество. Друзей не держит — разговоры с сослуживцами дальше женщин не уходят. Поэтому трудно сказать, с кем из дачников «Восхода» он поддерживал отношения. Акулов ходит по соседям, показывает фотографии наших друзей, — может, и проскользнет человечек. Он, кстати, сам же их и сделал — умелец тот еще.

— И мою показывает?

— И твою. — Верест потерся о мое плечо. — Твою в первую очередь. Сделана на грядке, у костра. Ты на ней очень привлекательна.

— Вы неисправимы, — проворчала я. — Ждете, пока обижусь. Дополнительная информация есть?

— Пока все. Работаем.

— Была у меня одна мыслишка, — призналась я, — относительно седьмого октября. Но не задержалась, улетела.

— Мыслишка не воробей, — согласился Верест. — Из какой хоть области мыслишка?

— Из нужной… А вообще-то не знаю, капитан. Меня поразило одно несоответствие — между тем, что было, и тем, что должно было быть… Какая-то мелочишка, возможно, и недостойная понимания… Я постараюсь ее вспомнить.

— Ты, главное, окончательно ее не забудь, — съязвил он.

Я шутливо стукнула его по лбу. Он встал в защиту, что и положило начало новому помешательству…