Ритуальные услуги - Василий Казаринов Страница 38

Это было воздушное существо с лицом поистине ангельским, младенческая молочная бледность буквально полыхала на фоне аспидно-черной шевелюры, находящейся в том аккуратнейшем беспорядке, за которым угадывалось прикосновение внимательной руки опытного парикмахера. Черный тон его прически абсолютен — настолько предельных в своей однозначности тонов в природе не встречается. В остальном малый стилистически держался образа ангела: ослепительно белая маечка, беленькие шорты, высокие теннисные носочки без единой помарки в виде пятнышка или пылевой перхоти, того же идеального свойства кроссовки — ансамбль достойно завершал матовый, молочно-белый шарик, скверный вкус мог бы уловить отдаленное его сходство с надутым презервативом. Шарик он придерживал за веревочку двумя пальцами парящей несколько на отлете от тела руки, оставшейся на ходу совершенно неподвижной, как если бы он нес некую неимоверно хрупкую драгоценность, рискующую рассыпаться прахом от малейшей встряски, — словом, зрелище было восхитительное, я инстинктивно нажал на тормоз и встал на обочине. Крашеный ангел скользнул по мне заинтересованным взглядом, мило улыбнулся и зашагал к бугру, зелень которого была витиевато проточена рыжими руслами песчаных тропок.

— Этот поводырь приведет меня туда, куда надо, — сказал я себе и потихоньку тронулся в объезд бугра, холку которого венчал густой кустарник — сквозь заросли на тяжелом мотоцикле было просто не продраться.

Когда я выбрался на пыльную тропу, петляющую мимо тонущих в белом песке коренастых низкорослых сосенок, ангела уже и след простыл, а впрочем, тут же за зеленью прибрежных кустарников мелькнул белый шарик, указывая направление дальнейшего следования — пляж, над пляжем, просторной белой пиалой опрокидывающимся к болотного оттенка воде, я притормозил — нестерпимо захотелось искупаться, — оставив мотоцикл на взгорке, спустился вниз, припомнил, что купальных принадлежностей при мне нет.

Впрочем, здешняя публика к такого рода условностям почтения, кажется, не питала — во всяком случае, та компания, в двух шагах от которой я в нерешительности остановился, раздумывая, не шокирую ли отдыхающих явлением в нижнем белье. В эпицентре шумно галдящего общества чинно восседали две крепко сбитые тетки, их мощные чресла туго обтягивали эластичные спортивные шорты, составлявшие, собственно, и весь их пляжный туалет. Их тяжелые, валко раскачивавшиеся при всяком даже мелком движении груди были отменно загорелы — возможно, именно этот здоровый оттенок и сообщал их несколько перезрелым телам впечатление поздней, но все-таки свежести и не слишком резал глаз. Хотя: девушки были явно в осеннем возрасте — обеим далеко за тридцать — и вполне могли бы сойти за мамаш той четверки пацанов, по виду еще совсем школьников, которые роились вокруг них, с вульгарной непринужденностью жестикулируя и восторженно обсуждая какой-то футбольный матч, на котором возникла потасовка между фанатами. Кончилось тем, что ребята повыломали стулья из трибун и стали забрасывать ими ОМОН, бойцы которого в ответ на это здорово вломили всем любителям футбола без разбора — вот это был полный кайф! Девушки рассеянно внимали рассказам о боевой доблести своих приятелей и время от времени прикладывались по очереди к бутылке красного вина — это были матерые пляжные кобылки, всего на своем веку повидавшие, и потому они лишь сонно щурились в ответ на провокационные взгляды пацанов, то и дело окатывающие их обнаженные прелести, или поглядывали друг на дружку, словно прикидывая про себя, что четверо на двоих — это удачный для их кондиций и опыта расклад.

Я со спокойной душой стащил с себя одежду — на явно не купального свойства плавки никто не обратил внимания, — энергично разбежавшись, нырнул в теплую, чуть пахнущую тиной воду. Она нисколько не освежала, а просто слизывала с тела едкий лотовый налет. Поплыл размеренным, неторопливым кролем на другой берег залива, прогулялся по припорошенным сосновой хвоей тропкам, вернулся на пляж, растянулся на песке, задремал, но сквозь вязкую дрему пророс смутный сигнал инстинкта, подсказавший, что кто-то проявляет ко мне интерес.

Это был средних лет человек, пухлые щечки сообщали ему отчетливое сходство с прожорливым хомячком, да и вообще формы чуть припухшего лица состояли исключительно из одних мягких покатостей и округлостей, плавно перетекавших друг в друга, не спотыкаясь о какой-нибудь острый угол, и даже очки в тонкой металлической оправе, седлавшие короткий тупой нос, были идеально круглой формы… Кого-то парень поразительно напоминал.

— Привет, — сказал он, усаживаясь без приглашения рядом. — У тебя красивое тело.

— Ага. — Я стряхнул его мягкую руку со своего колена. — Еще раз тронешь меня, я тебя отволоку на тот берег — в царство теней. Причем бесплатно. Одним оболом больше, одним меньше — какая разница.

Он прищурился, склонил круглую, коротко стриженную голову набок и улыбнулся.

— Ты мало похож на Харона.

Я сел и с интересом глянул на неожиданного собеседника.

— Тот, насколько я помню, был угрюмым желчным стариканом, — сказал он и почему-то с оттенком глубокой печали в голосе добавил: — У меня, между прочим, два высших образования.

— У всех свои недостатки, — отозвался я, встретившись взглядом с одной из переспелых кобылок, которая теперь лежала на животе и, подперев скулу ладонью, пялилась на меня.

Я вдруг вспомнил, кого он мне напоминает.

— Ты поразительно похож на Элтона Джона.

— Ага, — минорно кивнул он, — Мне часто об этом говорят. Но в отличие от сэра Элтона я не гей. Точнее, я скорее тот персонаж из известного анекдота, который пришел к врачу жаловаться на свои проблемы.

Я этого анекдота не знал, и, видимо, приглушенная вспышка вялого любопытства отразилась в моих глазах.

— Ну, приходит мужик к врачу, — монотонно начал рассказывать двойник поп-звезды. — И говорит: доктор, у меня проблема, мне кажется, что я гей. Да что вы, изумился врач, так вы, наверное, работаете в Большом театре? Нет, говорит мужик. Ну тогда, говорит доктор, вы заняты в нашем шоу-бизнесе? Нет, возражает мужик. Ну тогда, продолжает предполагать доктор, вы определенно принадлежите к кругу столичной богемы… Да нет же, теряет терпение мужик, я просто инженер на бюджетном окладе! Ну тогда я вас могу успокоить, — облегченно вздыхает доктор, — никакой вы не гей. А кто же? — недоумевает мужик. Ну кто? — раздумчиво тянет доктор. Самый что ни на есть обычный пидор!

Он отчего-то погрустнел и после долгой паузы закончил:

— Вот я и есть самый обычный пидор.

— Ну и что? — пожал я плечами. — У каждого свои достоинства.

— Да? — многозначительно протянул он.

— Просто я не шовинист в этом смысле.

Он вздохнул, обвёл медленным взглядом пляж и, притушив голос, доложил мне конспиративным шепотом:

— Я снимаюсь.

— Какая досада. Мне жаль, но свой «поляроид» я оставил дома.

— Ну кончай… Ты же понимаешь, о чем я. Мы можем сходить ко мне домой, это недалеко, за мостом. Там рядом с метро старый дом, в котором магазин «Военторг». — Он назвал подробный адрес, код на входе, этаж, номер квартиры.