Я жулика люблю - Светлана Денисова Страница 37

— А как идут дела с обольщением?

— Более-менее. Во всяком случае, дичиться он стал уже меньше. Но молчит, как партизан!

— Тогда попробуй вот что провернуть…

* * *

На дне оврага была вода. Много воды. Грязи там было еще больше, и я извозилась, как свинья, пока выбиралась из этого болота на твердую землю.

Полезла же я в столь непривлекательное место лишь по одной причине: иным путем незаметно подобраться к задам деревенского дома было невозможно.

Искусство, как известно, требует жертв. По личному опыту могу добавить: больше всего их требует искусство слежки.

После нашей исторической беседы у фонтана с неугомонной дочерью жулика прошло два дня. Файл до сих пор не поддался усилиям ни приятелей Пашки, ни таинственных ребяток Макара Захаровича. Юля, взяв в напарники-шоферы Гения, рыскала в окрестностях Подмосковья по обе стороны Владимирского шоссе, но дачу, послужившую ей тюрьмой, пока не обнаружила.

Некоторым успехом на этом этапе могло увенчаться лишь мое нынешнее авантюрное предприятие.

Вадим, как и обещал, прорезался спустя эти же два дня. Поскольку он был вынужден скрываться и маскироваться, мы никуда не пошли, а предались радостям обжорства и любовным утехам у меня дома. Я старалась поменьше пить и не задавать скользких вопросов. Из Вадима даже в койке ничего не вытянешь, и вообще он, по-моему, относится к той категории мужчин, которым больше всего претит неуёмное женское любопытство. Для него женщина — это что-то вроде пушистого ковра, на который приятно ставить ноги.

Прощаясь, он обронил, что должен навестить коммерсанта, которому продал теткин дом в Переделкине, и, возможно, ему придется задержаться там на несколько дней. Я возликовала в душе, а на физиономии постаралась изобразить безутешную скорбь по поводу нашей временной разлуки.

Когда Вадим вышел из моей квартиры, я молниеносно сбросила нарядное платье, вытащила из ушей серьги, натянула черные джинсы, черную же водолазку, старые резиновые сапоги, в которых хожу по грибы, а волосы спрятала под темный платок. Покидала все необходимое в сумку и приоткрыла дверь на площадку.

Он не мог далеко уйти за эти пять минут. Да к тому же я знала, куда он направляется, как и то, что сегодня он был без тачки.

Я выскользнула из подъезда и по стеночке пробралась к углу дома мимо заполонивших узенький тротуар машин. Выглянув, я увидела Вадима. Он покупал сигареты в киоске. Потом он подошел к краю тротуара и остановился чуть в стороне от кучки людей, ожидавших, когда зажжется зеленый огонек светофора.

В этот момент из нашего двора выехали старые серые «Жигули», едва не зацепив меня крылом. Я удержалась от возмущенного крика (Вадим стоял не так уж далеко) и просто погрозила водителю-чайнику кулаком.

Светофор переключился, Вадим зашагал по белым полоскам перехода, а я пристроилась метрах в десяти-пятнадцати позади него. Таким манером мы дружно дошли до пригородных касс Киевского вокзала.

В поезде Вадим сел в «мертвый» угол возле дверей вагона, так, чтобы ему было видно всех пассажиров, входивших с противоположной стороны. Из ближнего к нему тамбура его самого, естественно, засечь не могли.

Садиться лицом к нему где-то в вагоне я побоялась. Пришлось остаться в дальнем тамбуре и всю дорогу отбиваться от приставаний (к счастью, выраженных только в словесной форме) какого-то парня накачанно-спортивного вида с красной физиономией, о которой говорят обычно, что она просит кирпича. Не помню, что я ему плела, стараясь при этом не выпускать Вадима из поля зрения. Кажется, я назвалась то ли Наташей, то ли Катей и упорно отказывалась пойти посидеть в соседнем вагоне, где ехал приятель этого приставалы, впрочем, вполне безобидного.

До Переделкина поезд добрался без всяких приключений. Слава богу, в пригородные подмосковные электрички пока никто ничего взрывоопасного не додумался подложить. Проигнорировав робкое предложение соседа по тамбуру проводить меня, я затесалась в толпу выходящих, отыскала заметную благодаря выдающемуся росту фигуру Вадима и, применяя прежнюю тактику и стараясь сохранять прежнюю дистанцию, последовала за ним.

Он шел не оглядываясь по узкой улочке старой части дачного поселка, где обычные одноэтажные домики еще не были вытеснены помпезными дворцами «новых русских». Мы миновали несколько таких домиков, и вдруг Вадим исчез, словно его корова языком слизнула. Я успела только заметить, как закачались верхушки густых кустов, почти заслонивших калитку.

Я подбежала к этим кустам и успела увидеть, как высокая фигура, согнувшись, переступила порог дома, после чего в одном из окон загорелся неяркий свет.

И вот теперь я наконец подобралась к задней стене этого дома.

Уже совсем стемнело, выплыла луна. Где-то неподалеку веселилась компания молодежи, слышалось жеребячье ржание парней и девичьи взвизги пополам с музыкой. В домиках по соседству бормотали телевизоры, на занавесках играли голубоватые отблески. Брехали собаки, и женский голос призывал какого-то Петечку быть хорошим мальчиком и идти скорее ужинать.

Я пригнулась к земле, чуть ли не встав на четвереньки, и принялась осторожно продвигаться вдоль стены дома, стараясь не врубиться головой в ставень или низкий подоконник. Еще немного, и я начну ползать по-пластунски. А потом пойду в десантники.

Прямо над моей головой послышались голоса, на траву легло световое пятно. Слава богу, значит, доползла. Я нащупала рукой подоконник, уцепилась за него и, подтянувшись, одним глазом заглянула в комнату.

Вадим и какой-то мужик лет сорока с обветренным лицом и выгоревшими светлыми волосами сидели за столом и мирно пили водку.

Я включила диктофон, зачем-то высунула язык (от напряжения, наверное) и принялась наблюдать и слушать.

* * *

Вадим поднял рюмку и чокнулся с сидевшим напротив него приятелем:

— За погибель моих врагов!

Приятель молча кивнул, опрокинул рюмку в рот, блаженно сморщился и захрустел соленым огурцом на всю комнату.

— Давай еще по одной, — предложил Вадим и пояснил: — стрессотерапия хорошая.

— Охотно. Наливай.

— Тем более что за-акусь у тебя! — Вадим налил рюмки по второму разу и ухватил с тарелки алый помидор. — Мне уже все эти заморские деликатесы надоели хуже смерти. То ли дело наша родная закуска! Тут тебе и картошечка, и грибочки, и лучок с чесночком, и огурчики с помидорчиками… А главное, черный хлебушек!

Я невольно проглотила слюнки, но доставать бутерброды из сумки побоялась. Вот сволочи! Жрут без зазрения совести, а я тут торчу, как корень… мандрагоры!

Собутыльник Вадима усмехнулся:

— Да уж, там-то небось такого не отведаешь. Когда линяешь?

— Скоро. Кое-кому мозги немножко прочищу и отвалю. Хочешь, приглашение тебе пришлю или вызов на ПМЖ? На постоянное, те-се-зеть, место жительства?