Весеннее сумасшествие - Александра Авророва Страница 37

— Ты о чем задумалась? — удивился Сашка.

— Почему меня никто не любит? — вырвалось у меня.

Но ответа я не получила. Действительно, откуда бедняге знать? Чего я к нему пристала?

Дома девчонки среагировали на мои расспросы примерно так же, как Сашка, то есть в два голоса подтвердили, что не выдавали Алену, при этом уверяя, что выдать ее являлось делом благим.

— Может, это совпадение? — предположила Светка. — Случайно кто-то другой выяснил правду, а ты не при чем.

— Не утешай меня, — махнула рукой я. — Подобных совпадений не бывает. Чтобы в тот же день кто-то выяснил ровно то же, что и я, причем сразу два факта, а не один… то есть и про связь с Марго, и про развод отца… не поверю!

Однако мне не суждено было долго переживать по данному поводу, поскольку скоро возник новый, куда более серьезный. Появилась Ольга Николаевна и с мрачным видом протянула две повестки в прокуратуру. Мне и Светке.

— Завтра должны явиться, — сообщила она. — Девчонки, а почему именно вы? Чего вы такого сделали?

— Похоже, мы — главные подозреваемые, — нервно заметила Светка. — Машка была с Марго на ножах, а я… менты не любят, когда человек живет, как хочет, а не как положено.

— Этого никто не любит, — прокомментировала Ольга Николаевна.

— Не понимаю… кому какое дело до того, как я живу? Почему меня не оставят в покое? Почему не оставят в покое Машку? Умерших этим не воскресишь, ведь так?

— Зато для живых важно знать, что преступление будет наказано, — бросила вахтерша, уходя от нас с таким видом, будто спешила покинуть чумной барак.

В отвратительном настроении я решила отправиться погулять. Движение всегда благотворно на меня действовало. Правда, отойти далеко от дома я побоялась. Чего уж там! Пора перестать кривить душой и обманывать саму себя, неправильно объясняя собственные поступки. Мне было страшно, что появится Макс, а я его упущу, вот я и наматывала круги по нашему двору, словно обезумевшая лошадь. Около десяти подъехала красивая машина, и сердце мое судорожно забилось. Но из автомобиля вышел просто-напросто Сережа.

— Привет, — поздоровался он. — Вы с Сашкой — два сапога пара. Тоже бессонницей маешься?

— Тошно мне как-то, — вздохнула я.

— Не переживай, — похлопал меня по плечу Сережа. — Я не думаю, что тебя могут и вправду обвинить в убийстве. Помотают нервы и оставят в покое. Какие у них доказательства? Никаких.

— Но кого-то ведь все равно обвинят, — подумав о Светке, сказала я. Произносить вслух ее имя я не стала. Раз люди не знают, что ее заподозрили, зачем наводить их на подобную мысль?

— А ты об этом не думай. Думай о приятном. Надо всегда стараться думать о приятном, тогда и жить будет легче. Вот видела, на каком мерсе я прибыл? Коллега подвез. Думай о том, что через несколько лет у тебя будет такой же или даже лучше.

Я засмеялась.

— Это для мужчины автомобиль — предел мечтаний, Сережа, а меня он не утешает.

— Да? Ну, а что бы ты купила, будь у тебя куча денег? Шубу?

— Куча — это сколько? — уточнила я.

— Сколько угодно. Неограниченное количество.

Представить такое было трудно, но я напрягла воображение, и жизненный тонус мой и впрямь повысился. Я призналась:

— Я бы поехала в Италию. Потом еще куда-нибудь, но в Италию прежде всего.

— Ну, для этого не нужно запредельных сумм, — разочарованно сообщил Сережа.

— Нет, я бы знаешь, как поехала? Не по путевке, а так, как ездили раньше, понимаешь? Ведь художников раньше отправляли на стажировку в Италию на целых три года! И действительно, за меньшее время не управишься. Ведь только малая часть итальянского искусства собрана в галерее Уффицы, а большинство разбросано по городам. Не только Рим, Флоренция и Венеция. Неаполь с Помпеями, Пиза, Мантуя, Генуя, Верона, Равенна… А фрески в монастырях! Репродукции наверняка не передают их очарования. А скульптура! А архитектура! А…

Я остановилась, заметив, что Сережа улыбается. Наверное, я выглядела нелепо, когда возбужденно описывала прелести Италии человеку, осведомленному о них не меньше, чем я. Он лукаво предположил:

— Лет через пять, Машка, ты вспомнишь этот разговор, уже став полноправной гражданкой твоей любимой Италии.

— Смеешься? — догадалась я. — Ни за что бы не хотела стать гражданкой другой страны. Вот посмотреть — это да.

— Серьезно? Хорошо. Значит, через пять лет ты, путешествуя, оглянешься на архитектурные шедевры и подумаешь: «А стоило ли так сюда рваться? Чего здесь особенного?» Но пока мечтай. Все лучше, чем унывать.

Вот так, во исполнение доброго совета стараясь не унывать и не представлять себе неприятностей грядущего дня, я легла спать. Я не догадывалась, что неприятности этого дня существенно превзойдут самые смелые картины, на которые способно было мое воображение.

Наутро мы с Нелькой встали, а Светка все спала. Совершенно на нее не похоже, поскольку обычно она вскакивала первой. Правда, последнее время живость ее поубавилась, но все равно странно!

— Светка, ты опоздаешь на занятия, — предупредила Нелька.

Никакой реакции. Тогда она потрясла Светку за плечо, потом, отпрянув, посмотрела на меня. Я подошла поближе, тоже тронула руку подруги. В тот же миг на меня нахлынуло дежавю. Вот я стою в темном коридоре и судорожно ощупываю мертвое тело, лежащее на пути. Нет, не надо подобных ассоциаций! Светка-то живая… только почему-то холодная и словно ненастоящая… Господи, да что же это?

— Ну? — требовала ответа Нелька, глядя на меня полными отчаяния глазами. — Что ты думаешь, Машка? Что с ней?

— Надо… надо позвать кого-нибудь… Ольгу Николаевну… — в панике предложила я.

Нелька кивнула и вихрем рванула из комнаты. Меня бил озноб. Вроде бы следовало снова попробовать разбудить Светку, только не было сил. И смотреть на нее не было сил. Я отвернулась и увидела на столе записку. Она лежала открыто, демонстративно, явно предназначенная для прочтения.

«Машка, я виновата перед тобой. Я подставила тебя под удар, и вот что получилось. Но я не хотела, чтобы обвиняли тебя. А теперь все поймут, что это сделала я. Это уже ясно кое-кому. А я слишком боюсь неприятностей, да еще публичных, поэтому так показалось легче».

Я в ужасе уставилась на клочок бумаги, не в силах до конца вникнуть в смысл. Тут дверь открылась, вбежали Ольга Николаевна и Нелька. Ольга Николаевна пощупала Светке пульс и мрачно вопросила в пространство:

— Сглазили нас, что ли? Давно надо было покропить тут святой водой, а я, дура, все не собралась.

Меня всегда смущает сочетание суеверия и религиозности — противоречащих друг другу вещей. Поэтому первой реакцией было удивление странному предложению Ольги Николаевны, и лишь потом возникла мысль о его причине.