Два Обещания - Даша Самсонова Страница 37

Медсестра угостила его соком. “Для тебя остался, никому не давай”, – сказала она, подмигнув ему. Сок полагался в обеденные часы, и только полстакана. Николас принял угощение, о чем пожалел через несколько заплетающихся шагов. Он тщетно старался его не расплескать, добрая половина все равно оставалась на полу, напоминая в белесом свете больничных ламп капли крови.

– Ты в порядке? – спросил его Бэнко, яркий представитель здешнего дебильного общества. Завидев Николаса, сосед тут же заулыбался во весь рот. До того он сидел на подоконнике, болтал ногами и развлекал себя чтением детской книжки. Николас кивнул (от этого движения внутри черепа словно перекатились осколки стекла) и предпринял попытку поднести стакан к губам. Бэнко внимательно наблюдал, как новые пятна сока оказываются на паркете, на воротнике пижамы Николаса, и заключил со знанием эксперта:

– Отходняк из-за транквилизаторов, это пройдет.

Николас бросил лишь:

– Я надеюсь…

Вороной депос облокотился о подоконник. Его горячий лоб коснулся холодной рамы. Окно облепили капли, которые напоминали крошечных паучков, один за другим сбегающих вниз. Все, что Николас хотел – пройти через стекло и раствориться в дожде, яростно заливающем парк, стать частью знакомого шелеста. Когда-то, в стенах форта, беззаботным мальчишкой, он засыпал под него. Маленький Ники понятия не имел, где ему придется оказаться. Кого полюбить и как скоро потерять. Дождь, серым облаком заключивший клинику в туманный купол, был словно порталом, соединившим два мира: “тогда” и “теперь”.

– Ну и мерзопакостная погода сегодня, – заметил Бэнко. Он щелкнул пальцами по стеклу, как убивают больших комаров. – Прогулок нет, потому что нам уже семь лет как никто не собирается раздавать зонты. Думаешь, это потому, что мы их теряем или тыкаем друг в друга, точно на рыцарском турнире? Если ты будешь наблюдательнее, то заметишь: когда льет, големы возвращаются домой, у них в руках черные одинаковые зонтики. Нил думает, что это мы их все сломали. Проще оставить нас взаперти, чем возиться с экипировкой. Но это даже к лучшему, ведь ты не будешь один. Когда они разрешат тебе гулять?

– Я не знаю. Хочешь соку?

– Я не люблю томатный.

Бэнко ловко спрыгнул с подоконника, встал рядом с Николасом, но, похоже, ничего достойного внимания за окном не разглядел и заговорил вновь, на этот раз его голос звучал застенчиво, словно он долго собирался с духом:

– А все же классно ты разбил нос тому парню! Всегда завидовал тем, кто способен дать сдачи. Не просто помахать кулаками, а ударить один раз так, чтобы обидчик запросил пощады. Теперь все про тебя только и говорят. Ты у нас стал как второй Ероман.

От последней фразы Николас непроизвольно дернулся и устремил взгляд на дверь, ведущую в коридор. Еромана не было в общей комнате. Николас не помнил, когда видел его в последний раз. Ему самому только сегодня разрешили присутствовать в гостиной, до того он отбывал наказание в своей комнате. Соседом Еромана ему теперь точно не стать. Санитары обнаружили конверт с деньгами после драки. Когда Николас отключился, то, кажется, обронил его на пол. Согласно правилам, пациентам не разрешалось держать при себе наличные. Персонал полагал, что на территории клиники их и так обеспечивают всем необходимым. Николасу пообещали, что при выписке ему вернут всю сумму, а пока деньги полежат в комнате хранения, в сейфе, с личными вещами других пациентов. Если ему вдруг что-нибудь понадобится, он вправе написать прошение, и клиника рассмотрит его запрос.

Николасу наконец-то удалось поднести стакан ко рту и осушить его залпом. Вороной депос пожалел ровно через секунду. Тошнота усилилась, гейзером подступила к горлу. Он не представлял, как будет идти и уж тем более – что способен бежать. Николас едва успел добраться до туалета, как его желудок вывернуло наизнанку. Ужас сменился усталостью, когда он понял, что его рвет томатным соком, а не кровью.

“Давай, ты должен справиться. Это всего лишь небольшой провал в успешном деле. А оно ведь будет успешным, да, приятель? Вспомни, кто ты есть, в конце концов! Только не вздумай сдаться”, – велел себе он, но на сотый раз это убеждение потеряло силу.

Остатки содержимого его желудка вывернуло наружу, после чего Николас безвольно сполз на пол, спиной опершись о унитаз, обхватил руками колени. В голове разрасталось жалящее пламя, на тело обрушилась такая слабость, что ему вновь захотелось исчезнуть. Таким жалким Николас не чувствовал себя даже когда потерял Лейн. Если ему разрешат гулять, то он первым делом направится к Близнецам-соснам. Теперь каждый раз, засыпая, вороной депос грезил о них, как о спасении.

– Эй, ты!

Дверь в туалете распахнулась. Унитазы не были огорожены кабинками, найти Николаса не составляло труда. Каменным изваянием над ним возвышался голем.

– Ты знаешь, что тебе нельзя отлучаться без спроса? Я что, за тобой носиться должен?

– Я не хотел блевать в общей комнате, – спокойно ответил Николас, не поднимая глаз. На миг он забыл, что его тут не слышат.

– Ты должен был предупредить. Не важно, чего ты хочешь, даже если рвешься отлить, сперва спроси моего разрешения. Давай, поднимайся. Сегодня прощаю. Еще раз выкинешь что-нибудь подобное, я запру тебя.

Николас встал, за что получил толчок в спину. Он был на голову выше санитара, но при всем желании слабость не позволила бы ему хорошенько ответить. “Нет, не стоит этого делать, – спохватился Николас, – а то мигом последует наказание”. Они добились чего хотели, он уже начал бояться и думать, как образцовый псих. Поэтому голем мог не сомневаться в собственной безопасности. Николас лишь загнул уши, на этом все закончилось.

“Только подождите, – утешал себя он по пути в общую комнату. – Когда вернусь на службу, я, во-первых, освобожу Еромана, а во-вторых, приложу все усилия, чтобы вы, самоутверждающиеся ничтожества, не смогли устроиться на работу даже уборщиками”.

– Давай живее, что ты трясешься, как тушканчик! – отчеканил санитар.

Но Николас его не слышал. Он мечтал о том, как выберется в парк и повлияет на правила этой игры.

***

Спустя два дня кончился дождь. Находясь в заточении, Николас изо всех сил демонстрировал свое послушание: четко следовал распорядку, не спорил с персоналом и дружелюбно относился к пациентам. Это стоило того, чтобы ему доверили подышать свежим воздухом. Санитары никогда не утруждали себя излишней слежкой. Тех провинившихся, которым требовалось особое внимание, просто не выпускали гулять.

И вот, спустя словно целую вечность, в распоряжении Николаса оказался парк, где единственными стражами стали забор и несколько камер. Близнецы-сосны идеально попадали в слепую зону. Наверное, только они с тайником были единственной удавшейся частью плана, когда все остальное, в особенности имитация драки, полным провалом. Как, если подумать, и все это дело. Впрочем, чего он ожидал? Когда Дженна поручала ему хорошие задания? Если слухи о ее уходе подтвердятся, то пребывание в дурке станет последним подношением начальницы. Он опасался, что на дне этой блестящей подарочной коробки еще что-то осталось.