Ворон и Голландка - Лаура Липман Страница 36

– Закончить мы хотели бы кое-чем менее привычным, так что, пожалуйста, будьте снисходительны, – сказал он. – Это – попурри Сондхайм con salsa ^[129].

«Да ему он даже не нравится», – с легкой обидой вспомнила Тесс. Сондхайм был ее страстью, и Ворон часто подтрунивал над ней по этому поводу. Он считал его заумным, говорил, что слишком серьезные тексты только создают барьер между композитором и слушателем. Из вещей, которые Ворон вынес бы из их общего дома в случае пожара, диски Сондхайма были бы последними.

Возможно, этот номер планировался не как дань уважения, а как пародия. Состряпанное Вороном попурри состояло из внушительного количества песен Сондхайма, посвященных нервному срыву из-за любви. «Ты сводишь с ума», «Теряю голову», «Не проходит и дня» ^[130]. Позабавили ли его тексты, когда он перекладывал их на новые ритмы? Нет, надрывный голос Эмми сделал их еще более грустными. Особенно последнюю – «Каждый день – маленькая смерть» ^[131] – песню о супружеской измене. Но не только; она говорила о любых разбитых отношениях, она рассказывала о том, как потерянная любовь напоминает о себе в повседневной жизни. Пуговицами, хлебом, свитером цвета жареных грибов, дыханием борзой, бейглом, неоновой рекламой сахарного гиганта «Домино», сияющей на той стороне гавани. Секундочку, последнее – это о Джонатане.

Тесс смутила обнаженная страсть Эмми, захотелось отвернуться, но оторвать взгляд от лица певицы было невозможно. Когда та выдохнула последние слова, ее голова поникла, колени подогнулись и, казалось, сейчас она лишится чувств. Уголком глаза Тесс заметила, что Стив начал движение в сторону сцены. Ворон тоже смотрел на Эмми, но без особого беспокойства. Еще секунда, и она подняла голову, послала публике воздушный поцелуй и помахала рукой на прощание.

Во дворе зажегся свет, и зрители, вскакивая с мест, аплодировали стоя. Тесс машинально поднялась вместе с другими, умудрившись перевернуть небольшой металлический столик. Эхо его падения разнеслось по всему двору, и некоторые зрители машинально пригнулись. «Звук падающего стола “У Гектора” – не в новинку», – подумала Тесс, хотя обычно он, по-видимому, сигнализировал о начале драки, а не о неуклюжести бестолковой женщины. Она оказалась в центре внимания, и когда Ворон увидел ее, его лицо осветила улыбка – солнечная, невинная ухмылка, будто он не помнил о том, что проделал днем. Ворон положил гитару, и толпа расступилась, дав ему пройти прямо к ней.

– Ты не уехала, – произнес он.

– Как видишь.

– Ты же не сдала меня? Не сказала родителям, где я?

Возможно, это было все, что он хотел знать. Но что в ее номере могло ему об этом сказать?

– Нет, – сказала Тесс. – Я сообщила им, что с тобой все в порядке, но больше ничего не сказала. Ты просил семь дней. Они у тебя есть.

– Но почему ты еще здесь?

Хороший вопрос. Один из важнейших, как сказала бы Эмми. Почему она еще здесь? Тесс думала, она здесь для того, чтобы убедиться, что Ворон не сбежит, чтобы узнать, от чего он бежит, и чтобы выяснить, имеет ли к этому отношение смерть бывшего заключенного Тома Дардена.

А почему она «У Гектора»? Потому что Ворон приходил к ней в мотель, потому что Эмми оставила слишком много намеков. Может, Ворон хотел, чтобы она была здесь, чтобы она знала, что он не прожигает жизнь, играя плохую музыку в каком-нибудь шалмане для туристов.

Почему вообще люди где-то оказываются? Часы показывали три ночи, она была на ногах почти сутки и уже не могла отвечать даже на простейшие вопросы. Знала лишь, что стоит в небольшом круге света посреди тьмы, а Ворон ухмыляясь, смотрит на нее, словно она проходит какое-то испытание. Ей было интересно, к чему все это ее приведет.

– Будешь завтракать? – спросил он. – Я могу найти место, где можно заказать пару бейглов, обжаренных, один со сливочным сыром, другой – без. Я прослежу, чтобы официантка все время доливала кофе доверху, хотя она, скорее всего, будет называть тебя «милочкой», а не «дорогушей». Но в остальном все будет так, как ты привыкла «У Джимми». Так как?

А вот и вопрос, на который она способна ответить.

– Я не хочу, чтобы все было так, как я привыкла. Я проехала шестьсот миль, пересекла границы пяти штатов и оказалась в другом часовом поясе, и я хочу чего-нибудь такого, чего не пробовала раньше, и там, где никогда не была.

Ворон улыбнулся.

– Думаю, это можно устроить.