Прощай, генерал... Прости! - Фридрих Незнанский Страница 36

В первый срок от него ждали многого.

При его-то строптивом и непредсказуемом характере, да разве смогут ужиться с ним в одной берлоге другие медведи, чувствовавшие себя еще до его появления здесь подлинными хозяевами края? Ждали люди, но, кроме громких слов и обещаний, так ничего и не дождались. Губернатор твердо и решительно повсюду обещал навести порядок своей «железной», генеральской рукой. Грозил, стращал, но… все оставалось, как было прежде. Что, видимо, в первую очередь и устраивало его щедрых спонсоров.

Нет, конечно, случались и конфликты. Известен в городе случай, когда крупнейший местный уголовный авторитет Николай Бугаев — «Может статься, слышал о нем, Александр Борисович?» — «Ну а как же, конечно, слышал!», — тот, с которым у губернатора было заключено нечто вроде тайного союза (в смысле ты — мне, а я за это щедрой рукой — тебе), попробовал было однажды продиктовать Орлову свои условия. Так он потом с таким грохотом вылетел из губернаторского кабинета, будто им самим же из пушки и выстрелили. Многое болтают, преувеличивают, естественно, на то она и молва… А как все было на самом деле, про то разве что Катерина знает. Свидетельницей тому событию была. Но вот тут от нее ни одного лишнего слова не добьешься. Она четко для себя усвоила, о чем можно говорить в кругу родных, а о чем нельзя, поскольку здоровье дороже.

Интересный факт, отметил себе Турецкий. И порасспросить о нем надо будет адвоката Белкина, старик наверняка об этом слышал. Если, конечно, захочет вспомнить… В чем, однако, нет пока никакой уверенности.

— А что, Людмила Ивановна, из вашего рассказа следует то, что у Орлова с Бугаевым было нечто вроде дружбы? Тут, по-вашему, нет противоречий? Что на этот счет могла бы сказать Катерина Ивановна?

— То, о чем она посчитает нужным, Катя сама вам позже расскажет. Когда сможет вообще что-нибудь рассказывать.

— Ну хорошо; оставим, как говорится, на потом, а пока продолжим… Итак, подходил к концу первый срок губернаторства, а народ — что? Доволен был? Или не очень?

Выяснилось, что особо-то радоваться народу было не от чего. Правда, в крае, особенно в городе, попритихли бандиты, прижал их маленько губернатор. Правоохранители стали действовать посмелее. Честно пытаясь навести в крае «обещанный порядок», Орлов не жаловал руководителей любых уровней, которые не справлялись с поставленными перед ними задачами. Одни, видно, просто не могли, в силу ряда причин, и не только объективных, другие не хотели, поскольку, вполне возможно, были и сами завязаны в преступных деяниях, до сих пор сходивших им с рук. Ну, в общем, вроде движение какое-то происходило, но чтобы говорить о глобальных переменах, растиражированных в предвыборных речах генерала, этого, конечно, не было.

А люди? Да они, в общем-то, давно уже привыкли, что их всякий раз обманывают. На этот случай даже известная летучая фраза одного из бывших российских премьеров припасена: мол, «хотели как лучше, а вышло как всегда». Так о чем тогда и рассуждать?

Громких конфликтов, ну, как с тем же Бугаевым, тоже не наблюдалось. Возбужденные было во время той выборной кампании местные умы, не видя крупных реальных перемен, притихли, успокоились. Провинция не расположена К долгим эмоциональным напряжениям. Пошумели и замолчали, каждый занялся своим личным делом, другими словами, исключительно тем, что способствовало его собственному выживанию в достаточно враждебной для хорошей жизни среде.

Что думала по этому поводу Катерина? Разное… Ну, во-первых, само появление в ее жизни генерала было, естественно, событием из ряда вон. Практически, может быть, действительно по настоящему были наконец задействованы все ее способности и умения. Ведь не зря же училась, не зря осваивала проблемы мировой экономики! Вот теперь, так она поняла, все это и пригодилось. Казалось, что и возможности открылись просто блестящие. У нее светились энергией глаза, ей некогда было отдыхать, потому что жаль было потраченного бесцельно времени. Генерал мотался по всему краю, лично разрешал старые и сотни новых конфликтов, представительствовал в Совете Федерации, часто вылетал за границу, и повсюду рядом с ним была очаровательная его помощница, превосходно владевшая иностранными языками и державшая в голове сотни фактов, которые помогали губернатору отвечать практически на любые, даже самые острые и болезненные, вопросы. Да, это была та самая жизнь, о которой она могла только мечтать.

И при этом — решительно ничего личного. Никакой личной жизни. Только работа, только общее дело и постоянное напряжение физических и нравственных сил. Но, как всегда, все — до поры до времени.

И вот однажды появился в ее жизни мужчина. Появился несколько странно. Было это не так уж и давно, в начале второго срока орловского губернаторства. В те дни, когда возникла идея строительства олимпийской лыжной трассы со всеми сопутствующими ей прибамбасами.

Вообще говоря, было, прямо надо сказать, странно видеть рядом с громкоголосым, могучим даже внешне губернатором эту статную красавицу, обладающую завидными талантами, знать, что между нею и им нет абсолютно никаких интимных отношений, при этом постоянно выслушивать всяческие, нередко скабрезные сплетни об их «связях» и не обращать на них ни малейшего внимания. И тут несомненно надо отдать должное как им обоим, так и, возможно в первую голову, жене генерала — Анне Васильевне, которая, к великому сожалению, все это слышала и искренно называла грязной ложью. А с Катериной у нее были, можно сказать, идеальные дружеские отношения.

Итак, появился мужчина. Не герой с яркой внешностью, не удачливый бизнесмен, как первый ее муж. Просто хороший парень и вполне приличный специалист по взрывным работам, а в армии был сапером широкого профиля. Служил под началом Орлова в Афганистане. После, в первой половине девяностых, их пути пересеклись уже в Приднестровье, где за отсутствием нужды в его специальности он командовал одним из отрядов артиллеристов-градобоев, и такая профессия на свете тоже есть. Из пушек они стреляют по тучам, несущим на виноградные плантации убийственный град, особыми снарядами с начинкой из определенных химических элементов, после чего этот град превращается в неопасный урожаям дождь. Вот о нем-то и вспомнил Орлов, когда замыслил грандиозное строительство в Саянах.

Катерина сама, если пожелает, расскажет об их отношениях. А суть вопроса в том, что за два года их знакомства младшая сестра ни разу не пригласила этого Геннадия Вадимовича, Нестеров его фамилия, к себе домой. Где они встречались, неизвестно, а расспрашивать, если человек явно не желает отвечать, у них в семье как-то не принято. Да, они ничего не скрывают друг от друга, но есть же вещи и интимного порядка, значит, если захочет, скажет сама.

Гена Нестеров нравился Кате, вот это она сестре говорила. Вероятно, и она ему тоже нравилась, иначе ее частые в последнее время «инспекции» на юг края, где возводилось олимпийское сооружение, было бы трудно объяснить одними поручениями губернатора. Но вот какое отношение данная подробность имеет к катастрофе вертолета, этого не мог понять Турецкий. А задавать наводящие вопросы, когда о неких семейных тайнах тебе сказано как бы вскользь, с предупреждением, что совать в них свой нос, может быть, и не стоит, поневоле приходится довольствоваться этим сказанным. Так решил Александр Борисович, но «зарубочку» в своей памяти по привычке все же сделал. В том плане, что надо будет выяснить, кто такой Нестеров, чем там конкретно занимается, и вообще, может, что-то и знает. Отсечь ненужную информацию нетрудно ведь в любую минуту, причем безболезненно.