Зависть - Сандра Браун Страница 36

Даже для него…

— Где ты родился? — спросила Марис. — Я догадалась — ты откуда-то с Юга, но мне хотелось бы знать точнее.

— Ах, откуда-то с Юга?! Хо-отел бы йа-а зна-ать, ка-ак ты догада-алась!.. — проговорил он, старательно подчеркивая свой и без того бросающийся в глаза тягучий акцент.

Марис негромко рассмеялась.

— Я знаю, что такое южный выговор, однако региональные особенности произношения мне недоступны. Теоретически я знаю, что в Техасе слова произносят не так, как в Южной Каролине, практически же…

— Техасцы слова вообще не произносят — они их… мычат. И снова Марис рассмеялась.

— Значит, ты не из Техаса — это мы выяснили. Откуда же?

— А какое это имеет значение? — неожиданно ощетинился он.

— Дело в том, что в своей рукописи ты употребил несколько диалектизмов, которые мы обычно вычеркиваем и заменяем более употребительными словами.

— Вычеркивайте на здоровье. — Он пожал плечами. — Я и сам с ними борюсь, но иногда они все-таки проскальзывают.

— Пусть проскальзывают. Диалектизмы и разговорные слова придают прямой речи твоих персонажей особенный колорит.

— Но перебарщивать не стоит.

Марис кивнула в знак согласия.

— Я вижу, ты тоже об этом думал. Впрочем, большинство идиом в твоем тексте находятся на своем месте, и я не вижу необходимости что-то менять. — Облокотившись руками на стол, она слегка подалась вперед. — Ты много и вдумчиво работал над своим текстом. Почему ты не хочешь, чтобы его опубликовали?

Паркер опустил глаза.

— Наверное, я боюсь неудачи; провала…

— Это вполне объяснимо. Талантливые писатели, в особенности начинающие, зачастую начинают сомневаться в себе, в своих силах. От этого никуда не деться — только тупое бревно не боится неудач. — Движением руки Марис указала на прогибающиеся от тяжести книг полки. — Но разве все мы не выиграли от того, что большинство авторов не поддались этому страху?

Паркер тоже посмотрел на выстроившиеся на полках книги, потом пожал плечами.

— Но многие все-таки ломаются, не так ли? — спокойно спросил он. — Насмешки критики, капризы читающей публики и случайные колебания спроса, желание во что бы то ни стало оправдать ожидания издателей и агентов, проклятые вопросы «Кому это нужно?» и «Есть ли у меня талант?» — все это погубило не одного автора. Я — да и ты, думаю, тоже — можем не сходя с места назвать с десяток достаточно известных писателей, которые допились до сумасшедшего дома или, не мудрствуя лукаво, вышибли себе мозги выстрелом из ружья.

Марис немного подумала, потом сказала:

— Да, бывают и такие, кто кончает с собой, не выдержав борьбы и сомнений. Но, на мой взгляд, это лишь немногим хуже, чем сделаться отшельником на крошечном островке.

Стрела попала в цель. Несколько долгих секунд Паркер напряженно размышлял, потом развернул кресло и подкатился к рабочему столу в углу. Включив компьютер, он буркнул через плечо:

— Это еще ничего не значит, ясно?

Марис кивнула, хотя ей было совершенно очевидно — они оба блефуют. Дело сдвинулось с мертвой точки, однако что будет дальше, предсказать было нельзя. Один поспешный шаг, одно неверное слово — и Паркер снова юркнет в свою раковину и накрепко замкнет створки.

«Как заставить черепаху высунуть голову? Очень просто: надо зажечь у нее под пузом спичку». Цитата из романа Харпер Ли «Убить пересмешника», — вспомнила она. Вот только что станет такой спичкой для Паркера?

— Я написал первую главу.

— Ты хочешь сказать — кроме пролога?

— Да. Если ты так хочешь, я могу дать ее тебе почитать, но запомни — я тебе ничего не обещал!

— Конечно! — Марис встала из-за стола и, подойдя к нему, некоторое время смотрела, как принтер выплевывает одну за другой страницы рукописи.

— Твоя первая глава является продолжением пролога?

— Нет. Пролог — это уже самый конец истории.

— То есть ты возвращаешься в прошлое и описываешь то, что этому предшествовало?

— Да.

— Как далеко в прошлое?

— Года на три, на четыре. В первой главе рассказывается, как Рурк и Тодд учились в университете.

— Рурк и Тодд… — задумчиво повторила Марис, как бы пробуя имена на слух. Имена показались ей подходящими, и она спросила:

— А кто из них кто?

— Что ты хочешь сказать? — не понял Паркер.

— Ну, как звали юношу, который вернулся из поездки один и чуть не разбил яхту старины Уокера? Кто из двоих остался в живых, а кто свалился за борт?

Паркер широко улыбнулся — на этот раз без тени горечи.

— Ты не скажешь? Почему?.. — удивилась Марис.

— Если я скажу сейчас, тебе будет неинтересно читать остальные главы.

— Остальные?! Значит, ты уже решил написать эту книгу? Улыбка Паркера стала чуть более напряженной.

— Сначала поглядим, что ты скажешь.

— Поскорей бы!..

Он с сомнением посмотрел на нее:

— Не стоит так нервничать. В конце концов, это только одна глава.

Паркер вынул листы из лотка принтера, выровнял их легким ударом о край стола и только потом протянул ей. Марис хотела взять рукопись, но он не отпускал, и она недоуменно посмотрела на него.

— Знаешь, когда я тебя поцеловал, я вовсе не собирался тебя пугать, — сказал он и выпустил страницы. Прежде чем Марис нашлась что ответить, Паркер уже звал Майкла.

— Принеси телефон, чтобы она могла вызвать лодку! — распорядился он, когда Майкл появился на пороге. — Лодка как раз успеет прийти, пока ты довезешь ее до причала.

— Но ведь уже начала двенадцатого ночи! — всплеснул руками Майкл. — Не можешь же ты отсылать ее в такой час!

— Ничего, Майкл, со мной все будет в порядке! — растерявшись, воскликнула Марис — воскликнула, пожалуй, слишком громко и слишком поспешно, и Паркер с любопытством поглядел на нее.

— Не желаю ничего слушать! — Майкл упрямо покачал головой. — Вы останетесь сегодня здесь, Марис. Я приготовил вам комнату во флигеле.