Imprimatur - Рита Мональди Страница 36

– А теперь пусть набирается сил, отдыхает и положимся во всем на Бога, – важно проговорил многоопытный целитель.

Мы отправились к нему в комнату, где он вручил мне котомку с мазями, сиропами, притирками и ароматическими веществами для паровых ванн, предназначенными для прочих постояльцев, ознакомив меня с тем, как всем этим пользоваться и каково ожидаемое терапевтическое действие, а также снабдил памяткой. Какие-то remedia были более действенны в отношении определенных органов и частей тела. Так, отцу Робледе, постоянно ощущающему беспокойство, угрожала самая смертельная из разновидностей чумы – та, что поражала сердце или мозг, зато в относительной безопасности была печенка. В общем, мне следовало не откладывая приступить к обходу постояльцев.

Силы мои были на исходе. Я решил дотащить все эти склянки, которые я уже ненавидел, до своей комнаты и лечь спать. Но на третьем этаже мое внимание привлек шепот. Это аббат Мелани поджидал меня, осторожно выглядывая из-за двери своей комнаты в глубине коридора. Делать было нечего, я подошел ближе. Не дав мне открыть рот, он шепнул мне на ухо, что необычное поведение кое-кого из постояльцев в последние часы внушало ему опасения относительно нашего положения.

– Неужто есть основания бояться за жизнь одного из нас? – прошептал я, и мне тотчас сделалось не по себе.

– Все возможно, мой мальчик, все возможно, – ответил он и быстренько втащил меня в свою комнату.

Закрыв дверь на задвижку, он объяснил мне, что бред Бедфорда, который он слышал через дверь, без всякого сомнения, выдает в нем беглеца.

– Беглеца? Но от чего он бежал?

– Изгнанник, ожидающий лучших времен, чтобы вернуться на родину, – поджав губы и напустив на себя жутко самоуверенный вид, ответил аббат, постукивая указательным пальцем по ямочке на подбородке.

И поведал мне кое-что об обстоятельствах, могущих иметь для нас большое значение в последующие дни. Загадочный Вильгельм, которого поминал Бедфорд, был не кем иным, как претендентом на английский престол принцем Оранским [61].

Поскольку беседа обещала быть долгой, я устроился поудобнее.

– Все дело в том, что у нынешнего короля [62]нет законных детей. Он назначил наследником престола своего брата, но поскольку тот католик, он неминуемо вернет Англию в лоно истинной веры.

– И что из того? – зевая, спросил я.

– Английские дворяне, принадлежащие к реформатской церкви, не желают видеть королем католика и замышляют в пользу Вильгельма, ярого протестанта. Приляг, мой мальчик, – ласково проговорил аббат, указав мне на свою постель.

– Значит, Англии грозит навсегда остаться еретической! – воскликнул я, ставя котомку Кристофано на пол и не заставляя себя уговаривать.

– О да! – подходя к зеркалу, печально согласился Атто. – И по этой причине в Англии теперь существует две партии: протестантская, или оранжистская, и католическая. Даже если Бедфорд никогда в этом не признается, нет сомнений: он – приверженец первой, – продолжал Атто, пристально разглядывая себя в зеркале.

Я наблюдал за отражением аббата и увидел, как его надбровные дуги полезли вверх.

– А как вы догадались? – удивился я.

– Насколько я понял, Бедфорд побывал в Нидерландах, у кальвинистов.

– Но там ведь есть и католики. Кое-кто из наших постояльцев бывал там, но остался верен римской церкви…

– Так-то оно так. Но Соединенные провинции Нидерландов также принадлежат Вильгельму. Лет десять тому назад принц Оранский разбил войско Людовика XIV [63]. И ныне Нидерланды – цитадель конспираторов из числа оранжистов. – Атто вооружился пинцетом и с нетерпеливым вздохом принялся накладывать на свои слегка выступающие скулы румяна.

– Словом, вы считаете, что Бедфорд в Нидерландах участвовал в заговоре в пользу принца Оранского, – заключил я, стараясь не смотреть в его сторону.

– Не стоит преувеличивать. – Он еще раз довольно оглядел себя и обернулся ко мне. – Я думаю, Бедфорд просто принадлежит к тем, кто желал бы видеть Вильгельма королем. Кроме того, не забывай, Англия кишит еретиками. И он, верно, один из тех, кто снует между двумя берегами Ла Манша, рискуя рано или поздно оказаться в Тауэре.

– Вот-вот, Бедфорд в бреду поминал какую-то башню.

– Согласись, мы все ближе к истине, – продолжал аббат, сев подле меня на стул.

– Невероятно, – проговорил я. Сонливость мою как рукой сняло.

Я и оробел, и возгорелся от этих рассказов о необычных событиях. Далекие столкновения между европейскими династиями отзывались эхом в стенах постоялого двора, где я служил.

– Но кто он такой, этот принц Вильгельм Оранский, господин Атто?

– О, великий воин, обложенный долгами. Это если в двух словах, – сухо заметил он. – В остальном его жизнь совершенно пуста и бесцветна, под стать ему самому и его уму.

– Принц и без копейки?

– Представь себе. И если б не постоянная нехватка денег, он бы уже захватил английский трон.

Я задумчиво примолк, а чуть погодя молвил:

– Я бы ни за что не заподозрил Бедфорда в том, что он беглец.

– И не он один такой. Другой тоже из далекого приморского города, – прибавил аббат, улыбаясь, а его лицо вдруг стало надвигаться на меня.

– Бреноцци? Венецианец? – воскликнул я, внезапно подняв голову и нанеся невольный удар по крючковатому носу Мелани.

– Верно, – вскрикнув от боли, подтвердил он и принялся потирать свой нос.

– Но почему вы с такой уверенностью об этом говорите?

– Если б ты вдумчивей слушал то, что несет Бреноцци, и побольше знал о том, что делается в мире, ты б и сам подметил в его речах одну странность, – с легким раздражением отвечал он.

– Он сказал, что какой-то кузен…

– Вот-вот, якобы дальний кузен из Лондона обучил его английскому в письмах. Тебе это не показалось странным?

Тут он напомнил мне, как стекольщик силой затащил меня на лестницу, ведущую в подвал, и вне себя подверг допросу по поводу осады турками Вены, эпидемии, после завел речь о маргаритках.

– Он имел в виду вовсе не цветы, мой мальчик, а одно из главных достояний Светлейшей Венецианской республики, которое она готова защищать любой ценой. Тут-то и кроется причина нынешних затруднений нашего Бреноцци. Острова, расположенные в глубине лагуны, таят сокровища, которыми особенно дорожат дожи, стоящие во главе республики последние несколько веков. На этих островах расположены мастерские по производству стекла и обработке жемчуга. Жемчужина по-латыни margarita. Тайны Ремесленников передаются из поколения в поколение, венецианцы гордятся этим производством и ревниво охраняют его тайны.