Возвращение танцмейстера - Хеннинг Манкелль Страница 36

Из леса появился один из кинологов. Было видно, что собака устала.

– Ничего нет, – сказал тот. – К тому же мне кажется, Стамп заболел.

– А что с ним?

– Срыгнул. Может быть, какая-нибудь зараза.

Джузеппе кивнул, и они ушли. Стефан посмотрел на собаку Андерссона – та неподвижно стояла у своей конуры, уставившись туда, откуда доносились голоса криминалистов.

– Что такое происходит у нас в лесах? – вдруг спросил Джузеппе. – Мне это не нравится. Это как тень в сумерках – не знаешь, показалось или на самом деле.

– Какая тень?

– Какая-то тень. Мы тут к таким не привыкли. Тщательно подготовленное нападение на Герберта Молина. Казнь Авраама Андерссона. Я ничего не понимаю.

Их разговор прервал подбежавший Эрик Юханссон:

– Насчет машины под Сэрной можно забыть. Какой-то парень мчал жену в роддом.

Джузеппе что-то пробурчал. Эрик вернулся в дом.

– Ну и что ты думаешь? – спросил Джузеппе. – Что здесь произошло?

– Я бы употребил то же выражение, что и ты – казнь. Иначе для чего такие сложности – тащить человека в лес, привязать его и только потом расстрелять?

– Если только все произошло именно в этом порядке. Но я тоже так считаю, – сказал Джузеппе. – Для чего такие сложности? К тому же есть определенное сходство с убийством Молина. Для чего такие сложности – следы кровавого танго на полу?

И тут же ответил сам себе:

– Чтобы на что-то намекнуть. Только вопрос – кому? Мы уже говорили об этом. Преступник шлет послание. Кому? Нам или кому-то еще? И почему он это делает? Он или они. Мы ведь так и не знаем, сколько их было.

Джузеппе поглядел на затянутое тучами небо.

– Или мы имеем дело с психом? – сказал он. – И чего тогда ждать еще?

Они вернулись в дом. Рундстрём говорил с кем-то по телефону. Техники начали работать в доме. У Стефана вдруг возникло чувство, что он всем мешает. Рундстрём повесил трубку и показал на Стефана.

– Нам надо обменяться парой слов, – сказал он. – Выйдем-ка.

Они вышли на задний двор. Тучи становились все темнее.

– Ты еще останешься? – спросил Рундстрём.

– Хотел уехать сегодня, но теперь, наверное, уже завтра.

Рундстрём смотрел на него с недоверием:

– У меня такое чувство, что ты что-то недоговариваешь. Это так?

Стефан покачал головой.

– Может быть, тебя связывает с Молином что-то, что нам следовало бы знать?

– Ровным счетом ничего.

Рундстрём пнул камень на земле.

– Лучше будет, если ты дашь нам вести расследование и не будешь вмешиваться.

– У меня даже мыслей не было вмешиваться в вашу работу.

Стефан заметил, что разозлился. Рундстрём говорил с напускным дружелюбием, и Стефана раздражала его неискренность.

– Договорились, – продолжал улыбаться Рундстрём. – Но конечно, хорошо, что ты обнаружил тело. Не то он провисел бы тут не знаю сколько времени.

Рундстрём ушел. Стефан заметил в окне наблюдающего за ним Джузеппе. Он жестом позвал его.

Они расстались у машины Стефана.

– Значит, едешь?

– Завтра.

– Я позвоню тебе попозже.

– Звони в гостиницу. Мобильник сломался.

Стефан двинулся в путь. Через несколько километров у него начали слипаться глаза. Он заехал в лес, выключил двигатель и откинул сиденье.

Он проснулся. Стояла полная тишина. Пока он спал, выпал снег, и дневной свет пробивался через густо залепленные стекла. Он задержал дыхание. Может ли так выглядеть смерть? Белое помещение, слабо освещенное белым потусторонним светом? Он поднял сиденье. Все тело затекло и ломило. Что-то ему снилось, но он не мог вспомнить что. Что-то о собаке Авраама Андерссона – как будто она ни с того ни с сего начала грызть свою лапу. Что бы там ему ни снилось, он не хотел вспоминать. Он поглядел на часы. Четверть двенадцатого. Он проспал больше двух часов. Он открыл дверь и вышел помочиться. Земля была совершенно белой, но снегопад уже прекратился. Не было ни ветерка, деревья стояли совершенно неподвижно. Какая тишина, подумал он. Если стоять не двигаясь, можно превратиться в дерево.

Он опять выбрался на шоссе. Надо вернуться в гостиницу, поесть и ждать звонка Джузеппе. Никаких других дел. Надо рассказать Джузеппе о его посещении Эльзы Берггрен. О нацистском мундире, запрятанном в глубине ее платяного шкафа. Прежде чем уехать из Свега, он должен сообщить Джузеппе все, что может помочь тому в следствии.

Он приближался к повороту к дому Герберта Молина. У него не было планов заезжать туда, и все равно он резко затормозил, так, что машину занесло на мокрой дороге. Почему он остановился? Заеду в последний раз, подумал Стефан. Просто брошу последний взгляд. Он подъехал к дому и вышел из машины. На белом свежевыпавшем снегу отпечатались чьи-то следы. Заяц, подумал он. Попытался вызвать в памяти рисунок кровавых следов и воспроизвести их на снегу. Представил Герберта Молина с его куклой. Человек и кукла танцуют танго на снегу. На опушке играет аргентинский оркестр. Какой состав инструментов нужен для танго? Гитара и скрипка? Контрабас? Может быть, аккордеон? Он не знал, да это и не имело никакого значения. Герберт Молин, сам того не зная, танцевал со смертью. Или может быть, знал, что смерть, дожидаясь его, прячется где-то в лесу. Он опасался леса и тогда, когда я знал его, вернее, мне казалось, что знал. Пожилой полицейский, никогда ничем не выделявшийся. Но все равно Молин находил время поговорить с ним, тогда еще совсем юным, еще не знающим, как это – когда тебя облюет алкаш с ног до головы, плюнет в лицо пьяная женщина или когда ты чудом избежишь гибели от руки взбесившегося психопата.

Стефан смотрел на дом. На фоне снега он выглядел как-то по-другому.

Потом его взгляд упал на сарай. Он уже заходил туда в первый раз, но тогда его больше интересовал сам дом. Он открыл дверь. Это было довольно большое помещение с бетонным полом. Он зажег свет. У одной стены была сложена поленница. Напротив стоял верстак с инструментами и железный шкаф. Стефан открыл шкаф, подумав, что там тоже мог бы висеть эсэсовский мундир. Но там обнаружился всего-навсего грязный комбинезон, да еще пара резиновых сапог. Он прикрыл шкаф и еще раз огляделся – О чем все это говорит? Поленница не говорила ни о чем ином, кроме как об искусстве Герберта Молина идеально складывать дрова. Он подошел к инструментам. А о чем говорят инструменты? Ничего примечательного.

Стефан вспомнил, что у его отца в сарае стоял точно такой же верстак. Здесь были инструменты для мелкого столярного и строительного ремонта, гаечные ключи – наверное, он сам возился и с машиной. Ничего такого, что дало бы пищу воображению.