Конфиденциальный источник - Йен Броган Страница 36

— Что мне интересно, — наконец перешла к делу Глория, — так это много ли людей воруют деньги из благотворительных фондов, которые высасывают из нас последнее, давя на жалость. Как допустили, чтобы казначей просто вернул украденное? Почему не возбудили дело? Почему его не арестовали? В этом штате кому-нибудь есть дело до простых людей, которые подписывают чеки с денежным пожертвованием?

Однако Леонард не захотел обсуждать прегрешения Барри Мазурски и стал просматривать монитор, знакомясь со списком дозвонившихся.

— Страсть к игре заставляет людей идти на отчаянные поступки, Глория. Не забывайте, что Барри Мазурски — жертва. Да покоится он с миром. — Леонард нажал кнопку и убрал ее из эфира. — Тони из Провиденса, добро пожаловать на передачу.

— Интересно, каким образом журналистке удалось выяснить, что в деле замешан Лопрести? — спросил Тони. — Неужели СМИ имеют доступ к личной переписке мэра? Разве это не является незаконным вмешательством в личную жизнь человека? Может, полиция просто-напросто демонстрирует обычный непрофессионализм?

— У осведомителей есть собственные причины сливать информацию в газеты, — начала я. — Как человек публичный…

— А чья карьера зависит от исхода референдума? — перебил меня Леонард. — Кто еще ездит по городу с владельцами казино и имеет влияние на полицию? Считаете, Билли хочет закрыть прорехи в бюджете? О нет. Ему нужны наличные, чтобы проповедовать возрождение и повышать свой авторитет. Он сам не прочь получить доход от казино.

— Откуда у «Кроникл» такая информация? — спросил Тони.

Я открыла рот, но Леонард приставил палец к губам.

— Наш гость, Хэлли Ахерн, находилась в магазине во время убийства. Она и раньше говорила, что это не просто вооруженное ограбление. Убийца Барри Мазурски пришел тем вечером с вполне определенным намерением, а полиция не особо шевелится.

— Это не совсем то, что я пыталась сказать, — неубедительно возразила я.

— О, я читал предыдущую статью, — вспомнил Тони. — Вы наступили в кровь, так?

— Да, но…

— Спасибо, Тони, у нас осталось время еще для одного звонка, а потом Хэлли Ахерн из «Кроникл» нужно уходить. К нам дозвонился Джордж. Здравствуйте, вы в эфире передачи «Поздняя ночь».

— Я хочу поговорить с журналисткой, — услышала я, хотя голос был тихим и заглушался помехами.

— Джордж, у нас плохая связь, — сказал Леонард.

— …«Кроникл», — долетело до нас.

— Джордж, должно быть, вы находитесь в мертвой зоне, — заключил Леонард. — Попробуйте перезвонить завтра.

— Я не собираюсь перезванивать завтра. Я звоню сегодня, чтобы сказать журналистке из «Кроникл»…

Слова растворились, на мгновение повисла тишина. Однако я уловила в его тоне враждебные ноты. Через окошко кабинки я видела, что Робин тоже почувствовала его настрой. Она встала и указательным пальцем провела по шее: мол, вырубайте его. Леонард проигнорировал совет.

— У нас заканчивается время, и помехи ужасны. Дальше будут новости. Быстрее, Джордж, что вы хотели сказать?

Робин махала обеими руками, но Леонард не прервал связь, не нажал на кнопку, чтобы переключиться на новости. Он дал Джорджу еще секунду, шанс произнести последнее слово.

Помехи сменились удивительной тишиной.

— Я наделаю вам новостей для газет, — заявил Джордж. — Передайте этой стерве из «Кроникл», что она следующая.

Информация шла в эфир с пятисекундной задержкой, и Робин затерла последнюю реплику.

— Какой-то сумасшедший, — отметил Леонард.

— Обычно они грозят убить Леонарда, — добавила Робин.

Я же была обескуражена, и они оба это понимали. Леонард предложил проводить меня домой, если мне страшно, но я отказалась. Я не собиралась ночевать одна дома и думать, сдержит ли слово Джордж, поэтому позвонила матери и солгала, что у меня отключили отопление. Я добралась до Вустера за сорок пять минут, постоянно глядя в зеркало заднего вида.

Моя мать живет в скромном доме колониального периода, где выросла и я. Дверь в гараж была открыта. Медленно въехав туда, я тотчас опустила дверь. Включила сигнализацию и поднялась к себе в комнату.

На кровати было разостлано стеганое одеяло, на тумбочке лежал свежий номер «Вустер телеграм». Заботливый прием меня ничуть не утешил. Я завесила шторки на обоих окнах и оставила свет в чулане, как делала в детстве, опасаясь чудовищ. Только вот теперь всякие монстры не просто засели у меня в голове, а реально звонят на радио.

Закрывшись одеялом по уши, я спала неспокойно, в три проснулась и не сразу поняла, где нахожусь. Поднялась, приложила руку к сердцу, чтобы прийти в себя. Когда глаза привыкли к темноте, я рассмотрела узорчатый абажур на столике и три трофея за плавание — я получала их в школе три года подряд — и успокоилась: я дома, в своей спальне, в Вустере. В безопасности.

На то, чтобы немного успокоиться, ушел целый час. По ночам страх воспринимается особо остро. Наконец я убрала руку с груди, приняла горизонтальное положение и вскоре задремала.

К счастью, на утро у мамы была назначена встреча в клубе садоводов, поэтому она едва взглянула на синяки у меня под глазами.

— Опять плохо спала? — спросила она, собрав папки и завернув в фольгу яблочный пирог.

Мама обожествляла Уолтера за то, что он помог мне избавиться от снотворного, и по-прежнему беспокоилась по поводу моей бессонницы, хотя с тех пор прошло уже много лет.

Я сослалась на то, что работала допоздна. В старые времена она прочла бы мне лекцию о нездоровой «одержимости» карьерой. Теперь мама понимала, что я счастливее и здоровее, когда чем-то поглощена. Слава Богу, она не знает о статье, вызвавшей жуткую реакцию и угрозу расправы.

Ночью казалось предельно очевидным, что за мной охотятся. Ну еще бы, если Барри Мазурски заказали, то существует некая преступная группировка, и она захочет уничтожить свидетеля. В свете дня, когда солнце залило чистенькую кухню, я почти поверила Леонарду и Робин. Конечно, это просто сумасшедший. Стал бы настоящий убийца предупреждать жертву о нападении? Да еще и по радио? Не слишком ли это непрофессионально?

— Если у тебя не включат отопление, приезжай ночевать и сегодня, — сказала мама. — Я приготовлю твою любимую фаршированную капусту с тмином. Посмотрим фильм.

Я кивнула, мама повернулась уходить, но тут из папки выскользнул листок и опустился на пол — это была бумага из компании по недвижимости с указанием стоимости маминого дома.

Она выхватила ее у меня из рук, и мне стало не по себе.

— Ты же не собираешься продавать дом?

— Предстоит много работы, — между делом сказала она. — Говорят, в Браервуде хорошие квартиры.

Браервуд? Комплекс домов престарелых? Я ушам своим не верила.

— Ты хочешь оставить сад?