Стоящий у Солнца - Сергей Алексеев Страница 36

Пётр Григорьевич пританцовывал от нетерпения и распиравшего изнутри восторга, а Русинов присматривался к пришельцам. Это были три уже не совсем молодые пары, лет по тридцать пять мужчинам и чуть меньше — женщинам. Все они удивительно походили друг на друга, и, чтобы различать их, следовало вначале привыкнуть к каждому. Несколько выделялся лишь один — видимо, старший в группе, хотя годами был чуть моложе остальных. Он-то и был тем пилотом-инструктором, обучавшим летать Петра Григорьевича. Скоро Русинов понял, в чём причина их схожести: пришельцы не смотрели себе под ноги, на землю, и взгляды их большей частью были устремлены в небо, а лица при этом чем-то напоминали лицо Авеги, встречающего солнце.

Погода и в самом деле портилась. С сибирской стороны, из Зауралья, тянулись низкие, вровень с хребтом, холодно-серые тучи, и ветер волновал верхушки сосновых островов среди старого, зарастающего лесоповала. Старший пришелец сел в кабину и запустил двигатель. Все остальные отпрянули от самолёта, сгрудились и уже вовсе не спускали глаз с неба, хотя дельтаплан стоял на земле и прогревал мотор. Неожиданно для себя Русинов ощутил волнение: увлечение сумасшедших этих людей, окружавших его, неведомым образом передавалось и возбуждало чувства. Пётр Григорьевич не стоял на месте — бегал с открытым ртом и вытянутым от страха и восторга лицом. Пилот-пришелец прибавил оборотов, сорвал с места дельтаплан и стал кататься по взлётной полосе, проверяя её и этот несерьёзный на вид аппарат. Действовал он смело, привычно, и подбежавший к Русинову пчеловод похвастался на ходу:

— Во даёт! Лётчик! Спортсмен! Мастер спорта по высшему пилотажу! Ничего, да?! Эх-х!..

Наконец пришелец вырулил на старт, поставив дельтаплан против ветра, дал большие обороты и неожиданно легко взмыл в воздух. Чувствовалось, что за управлением действительно мастер спорта, в руках которого ненадёжная эта машина, уверенно выписывая круги, ныряла вниз, делала крутые и смелые виражи почти у самой земли и потом возносилась высоко вверх. Пётр Григорьевич неожиданно замер, глядя из-под руки, и, кажется, перестал дышать. А когда дельтаплан зашёл на посадку и плавно, как парашют, опустился на полосу, пчеловод сорвался с места и закричал:

— Понял! Всё понял! Давай! Давай я!..

— Начинается, — проронила Ольга. — Сейчас полетит!

Пилот-пришелец уступил место Петру Григорьевичу, а сам перебрался к нему за спину. Пчеловод надел мотоциклетный шлем, валявшийся на траве, скинул сапоги и уселся за управление босым.

— Поехали! — послышалось сквозь завывающий треск двигателя.

Взлетел он достаточно толково, довольно круто набрал высоту, сделал разворот, и слышно было, что-то орал сверху, пролетая над головами «тарелочников». Совершив полный круг, Пётр Григорьевич стал заходить на посадку, и тут дельтаплан стал то махать крыльями, то клевать носом. С первого раза сесть не удалось. Двигатель снова взвыл и понёс оранжевый треугольник в небе. После второго круга он крался к земле, как вор, и только не оглядывался. Ольга вдруг вцепилась в руку Русинова:

— Упадёт!..

С земли стало видно, что машину сажают в четыре руки. Наконец колёса коснулись земли, и уже здесь непослушный дельтаплан почему-то вильнул и, скатившись с расчищенной полосы, уехал в траву. Ольга облегчённо вздохнула, однако мотор снова набрал обороты и вытолкнул дельтаплан к старту.

— Всё понял! — кричал Пётр Григорьевич. — Сейчас сам! Сам!..

И снова взлетел. В воздухе пчеловод уже чувствовал себя уверенно, выписал над пасекой большую восьмёрку и через несколько минут потянул на посадку. На сей раз дельтаплан довольно удачно опустился на землю, причём без помощи пилота-пришельца. Тот похлопал пчеловода по плечу, что-то внушил ему, указывая на управление, помахал руками и выскочил из кабины. Пётр Григорьевич развернул аппарат и вырулил на старт.

— Пошёл! — крикнул ему инструктор.

Пчеловод взлетел, набрал высоту и после первого разворота неожиданно потянул куда-то в сторону перевала. Сначала не слышно стало урчания двигателя, а потом оранжевый треугольник истончился и пропал из виду.

— Куда это он? — заволновалась Ольга. — Расшибётся же!

Пришельцы смотрели в небо по разным сторонам, выискивая самолёт. Было тихо, и лишь ветер шумел в недалёком сосновом островке. А тучи между тем скатывались со склона хребта и напоминали движущийся ледник. Прошло около получаса, прежде чем пилот-инструктор указал на горизонт и спокойно сказал:

— Вон. Нормально идёт.

Пётр Григорьевич оказался в противоположной стороне, видимо заложив огромный круг. Ветер вверху был покрепче, и дельтаплан потряхивало.

— Хорошо держит, молодец, — комментировал пилот-пришелец. — Если бы ещё земли не боялся, давно бы уж летал.

Пчеловод обвыкся в воздухе и действительно управлял машиной смело и аккуратно. Он совершил над пасекой круг и зашёл на посадку. Инструктор неожиданно забежал ему навстречу и стал в траве неподалёку от начала полосы. Дельтаплан налетал прямо на него, а пришелец безбоязненно стоял по пояс в траве и держал над собой руки.

— Что он делает? — спросил Русинов, ощущая беспокойство.

— В прошлый раз так же делал, — напряжённо проговорила Ольга. — Да всё равно перелом…

Она не успела договорить. Казалось, дельтаплан зацепил пришельца и швырнул в траву. Однако тот вскочил и закричал вслед:

— Обороты!! Обороты!!.

Колёса машины тронули землю лишь за серединой полосы, и если бы её не удлинили, Пётр Григорьевич кувыркался бы уже по полянке. Однако он благополучно остановил дельтаплан у самой травы, заглушил двигатель и заорал:

— Приземлился! Я приземлился!

К нему устремились пришельцы, тискали его, поздравляли, будто явившегося на землю инопланетянина. Только инструктор выговаривал:

— Опять не сбросил обороты! Хорошо шёл, правильно держал высоту. Вовремя бы убрал обороты, и сел бы, как ангел…

Кажется, Пётр Григорьевич его уже не слушал. Восторженный и полубезумный, он бегал босым, обнимал всех подряд и ликовал:

— Теперь умею! Понял! И земли не боюсь! Ух, полетаем!..

И тискал сурового инструктора.

Потом всей гурьбой двинулись к избе, оставив вздыхающий полотняным крылом дельтаплан на краю полосы. Пришельцы остановились возле своих рюкзаков, а Пётр Григорьевич вдруг сорвался и побежал к бане.

— Варга! — закричал он, махая руками. — Ты видал? Я ж над тобой два раза пролетал! Варга!

Русинов ощутил озноб, словно опять стоял у взлётной полосы и ожидал приземления: это было не просто другое имя или прозвище дяди Коли. Оно означало предназначение человека, как и имя «Авега», и переводилось «блуждающий под землёй»…