Мадам Гали: Свободный полет - Юрий Барышев Страница 35

— Ты стала совсем чужая, девочка.

Гали суетилась, выкладывала подарки, торопливо прикладывала к матери то одно, то другое платье, костюм, сумочку…

— Все очень красивое, доченька, очень.

А Гали хотелось зареветь, зареветь в голос, как в детстве — громко и отчаянно. И она и мать — обе понимали, что не Париж сделал их далекими друг от друга, что уже давно, не выходя из коммуналки, они стали жить в разных мирах. Никакие подарки и никакие благодарности этой пропасти не уничтожат. Но они все-таки любят друга друга…

Зато глупенькая Изольда мгновенно влезла в брючный костюмчик от Шанель и уже трудилась над плотно притертой пробочкой флакончика духов «Эрмес».

— Мама, посмотри, мне идет? Ну, мама! Галя, ты что молчишь?

— Чудесно, Иза, только не стоит выливать на себя такое количество парфюма.

— Я нечаянно!

Когда уставшая от примерок Изольда ускакала к подружкам, Гали и Софья Григорьевна остались вдвоем.

— Мам, не знаю как скоро, но, думаю, через два года, самое большее, я заберу тебя в Париж.

— Спасибо, моя хорошая, только я никуда отсюда не поеду.

— Но почему?! Здесь же невозможно жить! За каждой тряпкой стой сутки в очереди или переплачивай за чеки в «Березку».

— Все так, но мы остаемся здесь.

— Но почему?! — кричала в слезах мадам Легаре. — Мамочка, я не понимаю тебя!

— Успокойся, дорогая. Видишь ли, ты действительно не понимаешь, а я не сумею тебе объяснить. Оставим это, оставим навсегда. Давай потратим время, которое ты будешь с нами, весело.

Гали поняла: так оно и будет. И смирилась.

Через много лет, когда Софьи Григорьевны не будет на этом свете, кое-что на миг шевельнется в пропитанном ароматом денег мозгу мадам Легаре, шевельнется и — пропадет. Мама Гали оказалась права — она слишком хорошо знала свою дочь.

В этом году в Москву, прямо как в командировку, прилетела активная деловая женщина — мадам Легаре. На следующий день она отправилась на оперативную встречу с куратором Анатолием Барковым.

— Хороша, ничего не скажешь. И, судя по глазам, есть что сказать?

— Комитетчик и есть комитетчик, — ухмыльнулась беззлобно Гали. — Да, кое-что сейчас расскажу. Появился у меня поклонник, некто Люсьен Пуатье — скромный служащий министерства иностранных дел Франции.

— Уже интересно.

— Сейчас станет еще завлекательнее. Пуатье молод и амбициозен. В средствах стеснен. Имеет тайную страсть — карты. Играет часто, выигрывает, думаю, — не очень. Однако о себе как об игроке высокого мнения. Деньги, когда появляются, быстро утекают: мсье Пуатье следит за модой и старается вести светский образ жизни. Вечно в долгах.

— Ну, дальше.

— А дальше то, что служит наш картежник, — Гали выдержала паузу, — в отделе кодирования.

— Заманчиво. — Глаза у Анатолия загорелись, не хуже чем у Люсьена при виде карточного стола.

Получить шифр иностранного государства — одна из самых лакомых добыч любой разведки.

— Сейчас, Галя, ты все это очень подробно изложишь. — Анатолий достал из стола пачку писчей бумаги и положил ее перед Гали. — Я тут почитаю, пока ты будешь работать. — Анатолий пересел на диван и удобно расположился в нем с пачкой текущей прессы. — Закончишь — мы с тобой попрощаемся. Я должен срочно вернуться на работу. А вообще, ты — молодец! — тепло сказал Анатолий.

Информацию, полученную от агента Гвоздики, срочно передали в Первое главное управление КГБ СССР (так называлась до октября 1991 года служба внешней разведки страны). Там открывается дело оперативной разработки под кодовым названием «Расстроенный рояль». Цель операции — получение кодов министерства иностранных дел Франции. Люсьен Пуатье получает псевдоним Валет. Товарищ Барков все оставшееся до отъезда Гали время занят инструктажем агента.

— Галя, операция начинается нешуточная. Объяснять тебе этого не надо — сама уже профессионал. Но запомни, за тобой еще продолжает посматривать ДСТ. Будь предельно осторожна. Переведи свои встречи с Пуатье практически на конспиративные. Предлог — ты восстанавливаешь отношения с бывшим мужем, а он очень ревнивый человек. Поэтому не разрешай Валету звонить тебе домой, старайся встречаться с ним так, чтобы никто из общих знакомых об этом не знал. Однако, при всем противоречии с этой важной установкой, первостепенная твоя задача — развивать отношения с Пуатье. Ходите на выставки. Посещайте модные вернисажи, гуляйте в Тюильри и Венсеннском лесу. Разумеется, кафе и рестораны, но подальше от центра.

— Ага, — хмыкнула Гали. — У него деньги — от выигрыша до выигрыша, наш Валетик невезучий. Слишком он презирает Господин Случай, чтобы тот к нему благоволил.

— Если идете в ресторан — можешь заплатить сама.

— Это как?

— Можешь сказать, что так принято на твоей бывшей Родине, — нашелся Анатолий.

— Ну ты даешь, Анатолий Иванович. Уж и про Родину стал гадости говорить… В Союзе много чего дерьмового, но… Наши дамы за себя не платят, у них для этого мужиков толпы. Не один с деньгами, так другой…

— Люди обычно верят в то, что им удобно. А твой Люсьен, похоже, стесняться не станет. Цветочки пусть дарит недорогие, гвоздички например, скромненький букетик. И символично к тому же.

Гали представила Люсьена с гвоздиками и улыбнулась: во Франции эти цветы более уместны на похоронах. А возлюбленным дарят розы и орхидеи. Но разочаровывать Анатолия она не собиралась и согласно кивнула.

— Короче, ставь его в полную зависимость, — поучал Анатолий. — Чувство обязанности создавай осторожно, замешивай его на «горячей искренней любви и безумном сексе». Тут тебе равных не имеется.

— Работа есть работа, — скромно согласилась Гали.

— Ну как съездила? — обнимая ее в Орли, спросил Легаре.

Багажа у Гали не было — это ведь рейс из Москвы в Париж. И они направились к машине Пьера.

— Отвезти тебя сразу домой, дорогая, или поужинаем?

Жюльетт Легаре оказалась права: с Гали ее бывший муж не выдержал. Женщина, ради которой он резко изменил свою жизнь, оставив семью и навсегда поссорившись с сыном (Клод так и не простил ему оскорбления матери), — эта женщина была бесподобна в постели, слыла умным собеседником и отличным компаньоном для прогулок, визитов и посещения ресторанов. Но хорошей женой — увы — она быть абсолютно не могла. Кстати, бесполезно и требовать этого от Гали Бережковской. Такова ее натура, а не напрасный злой умысел по отношению к кому-либо.

Друзья Пьера очень скоро обнаружили (некоторые — с приятностью для себя), что новая мадам Легаре готова принять не только принятый в обществе легкий флирт, но и не без удовольствия пускается в откровенные любовные авантюры. Такая супруга деятеля уровня Легаре могла только навредить его, как ныне выражаются, имиджу. Но и самого Пьера, которого раньше забавляло ее постоянно ненасытное стремление добывать деньги и связываться с сомнительными персонами, теперь это стало раздражать.